Солдаты Рима (СИ)

   -- Формализм, - отмахнулся Сабин. - Будь Цезарь здесь, он бы непременно сделал так, как предлагает Амбиориг. Наши силы распылены по все Галлии. Чтобы успешно противостоять восстанию и подавить его, необходимо собраться воедино, в кулак. Только так мы сможем победить галлов.

   Сабин говорил так, словно решение уже принято. Он провёл по карте золотым стилосом, используя его вместо указки, и ткнул в кружок, обозначающий лагерь Цицерона.

   -- Пятьдесят миль, два дня ускоренным маршем. Если выступим на рассвете, послезавтра вечером прибудем на место.

   -- Мы должны оставаться в лагере! - упрямо повторил Котта.

   В его голосе прозвучала такая уверенность, что все поняли, что отказываться от своего мнения он не собирается. Сабин удивлённо вздёрнул брови, как бы пытаясь понять, кто это осмелился оспорить его выбор, а потом начал медленно заливаться краской. Бальвенций однажды видел такое: налившись краской, Сабин обычно начинал кричать и топать ногами. На сей раз он сдержался, хотя далось ему это с трудом.

   -- Я не собираюсь уговаривать тебя, Котта. Но ты человек не глупый и поймёшь всё сам. У нас четыре с половиной тысячи солдат, включая испанскую конницу. Этого слишком мало, чтобы противостоять эбуронам и объединившимися с ними германцам. Мы не выдержим их совместного натиска, силы слишком неравны. А соединившись с Цицероном, мы сможем не только выдержать осаду, но и нанести по галлам упреждающий удар...

   -- Мы можем выдержать осаду и здесь, - вдруг сказал Бальвенций. - Лагерь хорошо укреплён, продовольствия хватит на два месяца. А там либо галлы выдохнуться, либо придёт Цезарь. К тому же я ни разу не слышал, чтобы галлы взяли лагерь римского легиона... - И ожёгся о взгляд Сабина.

   Легат скрипнул зубами и просипел:

   -- Когда я захочу узнать мнение центуриона, я сообщу об этом отдельно.

   -- Он прав, - вступился за примипила Котта. - Несмотря на то, что большая часть наших легионеров новобранцы, они успешно отразили утренний штурм противника.

   -- Ты забыл, на валу стояли когорты ветеранов!

   -- Ага, только и они наполовину состоят из новичков. А вот тебе вместо того, чтобы отсиживаться в претории, надо было пройти вдоль строя и взглянуть на лица солдат. Они рвались в бой!

   -- Не тебе указывать, где я должен находиться!

   К Бальвенцию протиснулся Квинт Луканий.

   -- Смотри, как разошлись, - шепнул он, кивая на легатов. - Прям цепные собаки. - Он улыбнулся. - А ты, кажется, нажил себе врага.

   Бальвенций скривил губы.

   -- Знаешь сколько их у меня? Целая Галлия! Одним больше, одним меньше - значения не имеет.

   -- Герой! Только я бы предпочёл иметь во врагах две Галлии, нежели одного Сабина. Его и Цезарь ценит, и в Риме связи большие. Сжуёт, как хлебный мякиш. А Коттой закусит.

   -- Подавится...

   Собрание затягивалось. Легаты спорили, настаивая каждый на своём. Котта говорил спокойно и уверенно, Сабин постоянно срывался на крик и стучал кулаком по столу. Часть центурионов уже склонялась на сторону Титурия, убеждённые скорее не его доводами, а гневом. Лишь Бальвенций, Луканий и Либений по-прежнему поддерживали Котту. Один раз легаты едва не схватились за грудки. Их едва успели растащить.

   Сабин был на голову выше Котты. Он возвышался над ним, как гора над холмиком, и кричал, брызгая слюной. Маленькие юркие глазки, почти не заметные на широком лице, бегали по сторонам, нигде не задерживаясь и не останавливаясь. Но Сабин, каждый знал это, видел всё и вся, и стоило кому-то засомневаться, как глазки тут же становились ещё злее и начинали метать молнии.

   -- Хорошо, - вдруг сказал Сабин и вздохнул. - Если мы останемся и сядем в осаду... Сколько ты говорил мы продержимся? Два месяца? А потом? Пробиться сквозь ряды галлов мы уже не сможем, потому что солдаты будут истощены осадой, постоянными штурмами, часть из них погибнет в бою, другая сляжет от ран и болезней. Цезарь на помощь к нам не придёт. Я полагаю, его вообще нет в Галлии, иначе эбуроны никогда бы не осмелились напасть на нас. А пока он узнает о восстании, пока пробьётся через всю страну, соберёт войска - пройдёт много времени. Много больше, чем мы можем продержаться! Если мы останемся - мы погибнем, и вся вина ляжет на тебя, Котта. Потому что ты - упрямый осёл, который не видит ничего, кроме собственного высокомерия! - Сабин обвёл собравшихся пронзительным взглядом. - Но если вы всё же послушаете меня, у нас появиться шанс выжить.

   После этих слов трибуны и центурионы открыто поддержали Сабина, и Котта махнул рукой.

   -- Пусть будет по-твоему. Только я предлагаю идти ни к Цицерону, а к Лабиену.

   Сабин покачал головой.

   -- Ну а Цицерон-то чем тебе не угодил?

   Котта склонился над картой.

   -- До лагеря Цицерона ближе, - согласился он. - Два дня быстрым ходом. Но с нашим обозом и по таким дорогам - все четыре. К тому же половину пути придётся идти по землям нервиев. А они обязательно нападут. А до Лабиена пусть дальше, но безопаснее. Ремы вряд ли поднялись, они слишком многим нам обязаны. Уйдём мы - и они останутся одни против всей Галлии.

   Сабин и с этим не согласился.