Солдаты Римской империи. Традиции военной службы и воинская ментальность

О высоком общественном престиже знаков отличия свидетельствует не только их упоминание в солдатских надписях, но и древний обычай носить полученные за доблесть награды во время торжественных процессий, как, например, во время вступления императора Вителлия в Рим, когда старшие офицеры (префекты лагеря, трибуны и центурионы первых рангов) шествовали, облачившись в белые одежды, а остальные воины – надев нагрудные украшения и знаки отличия, включая торквесы и фалеры (Tac. Hist. II. 89: armis donisque fulgentes; et militum phalerae torquesque splemdebant), а также в триумфах[1153], на играх[1154]и на различных парадах (Lucan. Phars. I. 356–358; Tertul. De coron. 1. 1 sqq.)[1155]. Значение некоторых высших наград было в свое время так велико, что награжденные ими признавались достойными пополнить сенат, как это было после Канн, когда в состав сената вместе с низшими магистратами были включены те, кто имел гражданский венок и spolia opima – доспехи, снятые с противника в единоборстве (Liv. XXIII. 23. 6). Клавдий Марцелл в юности отличился многими подвигами, отмеченными соответствующими наградами, и этим, по утверждению Плутарха, приобрел широкую известность в Риме, так что его избрали эдилом и авгуром (Plut. Marcel. 2. 2). Награды могли стать источником и других почестей. Так, М. Гельвий Руф, награжденный Тиберием гражданским венком на войне с Такфаринатом (Tac. Ann. III. 21. 3), получил впоследствии почетное прозвище Civica (CIL XIV 3472). В надписи в честь примипила Дидия Сатурнина, патрона общины сатурнийцев, который был отмечен многими наградами, в том чиcле corona aurea civica[1156], указано, что граждане Сатурнии оказали ему почет «за его знаки отличия, полученные на службе государству» – ob insigni[a] eius in rem pub(licam) merita (CIL XI 7264 = AE. 1900, 95 = ILS, 9194).

Важно отметить, что по римским традициям обладание воинскими почестями увеличивало не только престиж, но и ответственность воинов[1157]. Ливий (XXV. 7. 4; cp.: Plut. Marcel. 13) сообщает, что после поражения при Каннах сенат в ответ на обращение воинов, уцелевших после разгрома и просивших разрешить им сражаться, заявил, что проконсул Марцелл может их использовать, лишь бы каждый из этих воинов делал свое дело, не получая наград за доблесть. Иначе говоря, воины, однажды проявившие трусость, считались недостойными наград. Те же, кто имел такие отличия, рассматривались как наиболее ответственная часть войска. Не случайно, наверное, Антоний Прим в 69 г. н. э. во время солдатского волнения обратился за поддержкой к самым известным и отличившимся воинам, называя их по имени[1158].

Подводя общий итог, необходимо еще раз подчеркнуть, что чинопроизводство и награды были важнейшим инструментом воспитания и стимулирования в воинах необходимых профессиональных качеств и духа состязательности. «Надежда на чины и награды» – spes praemiorum et ordinum (Сaes. B. civ. I. 3. 2), на повышение социального статуса и престижа, а также на прочие выгоды военной службы не в последнюю очередь обеспечивала приток в армию добровольцев. Став профессиональными военными, эти люди обретали и специфические ценностные ориентации, среди которых важное место принадлежало категориям почета и чести, связанным с усердной и доблестной службой императору. Без этого закрепленного в военно-этических представлениях и традициях компонента не мог бы эффективно и успешно функционировать такой сложный организм, как римская армия.

Глава XIII Religio castrensis и воинский этос

Вся военная сфера в Древнем Риме, важнейшие устои и традиции римской армии – от военной присяги, устройства лагеря, практики командования, воинской дисциплины до воинских церемоний и ритуалов, совершавшихся до и после сражений – всегда были самым непосредственным образом связаны с сакральными представлениями и религиозно-культовой практикой. Указание на это уже давно стало общим местом в научной литературе, начиная с основополагающих работ А. фон Домашевского, Ш. Ренеля и других исследователей[1159]. Однако задача исследовать религию римской армии как целостную систему, во многом определявшую мировоззрение, этос и поведение солдат, по-прежнему остается актуальной[1160]. В рамках нашей темы мы остановимся лишь на одной стороне этой системы – на корреляции армейской религии и характерного воинского этоса, присущего солдатам римской императорской армии.