Солдаты Римской империи. Традиции военной службы и воинская ментальность

Ясно, что римский солдат говорил языком отнюдь не изысканным, но образным и метким, подчас циничным, но выразительным. Римские легионеры были склонны к бахвальству и малопристойному юмору, но в то же время не были темной, замуштрованной массой и ценили вольное, острое слово не меньше, чем, скажем, наполеоновские солдаты[428]. Они жили в лагерях и походах, не понаслышке зная все суровые реалии армейской службы, но, по большому счету, принимали эту суровость, презирая неженок, пройдох и умников, высоко ценя те узы, что связывали их с соратниками и императором, к которому они могли иногда обратиться панибратски.

Не следует, впрочем, представлять себе римских военных людьми, абсолютно чуждыми всякой культуре и образованности. Очевидно, что сама армия императорского времени не была интеллектуальной и культурной пустыней[429]и не только вырабатывала собственную специфическую культуру, но и впитывала – по крайней мере в лице отдельных своих представителей – высокие культурные достижения римского общества. В подтверждение этого можно сослаться на стихотворные надписи двух центурионов из Бу Нджем и те выводы, к которым пришел на основе их анализа Дж. Адамс[430]. Из разных источников хорошо также известно, что многие центурионы и ветераны стремились дать своим сыновьям добротное образование (Horat. Sat. I. 6. 70–75). В надгробной надписи первой половины III в. н. э. из Анкары о сыне ветерана, носившем характерное имя Castrensis и умершем в возрасте 13 лет, говорится, что он был украшен всевозможным изяществом, умом и образованностью (παιδεία) (AE 1981, 784). В одном из писем на папирусе II в. молодой солдат благодарит своего отца за то, что тот дал ему хорошее образование (ὅτι με ἐπαίδευσας καλῶς), что позволяет ему надеяться на быстрое повышение[431]. Отмечено также, что среди военных была мода давать своим детям имена литературных героев, особенно из поэм Вергилия[432]. В биографии Кара, Карина и Нумериана автор, говоря об убийстве Диоклетианом префекта претории Апра, ссылается на рассказ своего деда о том, что Диоклетиан, поразив Апра, процитировал стих из «Энеиды». «Меня, – добавляет автор, – удивляет такой рассказ о военном человеке, хотя я знаю, что очень многие военные употребляют греческие и латинские выражения комических и таких поэтов… и сами авторы комедий, выводя на сцену воинов, заставляют их употреблять старинные изречения» (SHA. Car., Carin., Numer. 13. 3–5). Свидетельство, хотя и принадлежит отнюдь не авторитетному писателю, довольно любопытное, парадоксальным образом контрастирующее почти со всем, что говорится о культурном облике военных в литературных источниках. В данном случае показательно, однако, то, что известная литературная образованность не считалась чем-то в принципе чуждым для людей военных, даже в довольно поздние времена. Конечно, анализ солдатского языка в немалой степени подтверждает репутацию легионеров как людей малообразованных и грубых. Вполне естественно, что сравнительно высокий уровень образованности – явление редкое в армейской среде. Но если учитывать всю совокупность рассмотренных фактов и все, что известно о романизаторской роли армии в провинциях, то практически единодушное умолчание античных писателей о культурном потенциале армии становится еще одним знаком высокомерно-предвзятого отношения образованных кругов общества к людям военной профессии.

Фактически такое же отношение обнаруживается и в постоянном подчеркивании присущих воинам бесхитростности, простодушия и склонности к суевериям. Солдатское простодушие отмечено не только в ряде занятных эпизодов[433]и прямых высказываний[434]. Simplicitas militum (простота, неведение, неопытность воинов) даже официально признавалась в императорских указах как основание для того, чтобы разрешить солдатам делать завещание без положенных формальностей, и как извинительное обстоятельство в некоторых других правовых случаях (Gai. Inst. II. 109; 114; 163)[435].