Солдаты Вермахта. Подлинные свидетельства боев, страданий и смерти

После поражения под Сталинградом нацистская пропаганда приложила все усилия, чтобы поддержать у «соплеменников» надежды на победу намеками о возмездии [470]. Весной 1943 года и в разговорах немецких военнопленных впервые появились истории об оружии совершенно новой категории. Радист с подводной лодки U-432 в марте 1943 года предрекал: «Кроме того, есть еще одна вещь, о которой знают только офицеры. Это такая штука, которая должна быть очень грозной. Ее запретил фюрер, она была изобретена, и ее должны были передать на подводные лодки. Но фюрер ее запретил, потому что она очень жестокая. Что это такое — я не знаю. (…) Это должно быть сделано толь-ко тогда, как сказал фюрер, когда речь зайдет о последней битве немецкого народа, когда речь зайдет о каждом корабле, они тогда хотят это сделать. Но пока мы в честном бою… — не применять» [471].

Гитлер предстает здесь снова как спаситель Германии, который применит жестокое и, как подразумевается, решающее войну оружие в самый последний момент. 14 на говорящего, несомненно, успокаивающе влияет знание того, что под рукой есть еще секретное оружие.

Второй офицер прерывателя блокады «Регенсбург» 11 апреля 1943 года сказал, что радиокомментатор ОКБ Отто Дитмар [472] говорил об оружии, при котором «крупные сосредоточения войск противника не будут иметь смысла» [473]. Подробностей он не знал, но, поразмыслив, дополнил, что речь должна была идти о снаряде или бомбе чрезвычайной разрушающей силы. Если она взорвется, то все будет лежать «гладко». Обер-лейтенант флота Вольф Ешоннек тоже был уверен, что когда применят «новое устройство», «то война вскоре подойдет к концу». Эти ракеты имеют большой радиус действия и «уничтожают все» [474].

Командир парашютно-десантного батальона майор Вальтер Буркхардт придерживался той же точки зрения: если бы удалось «этих гигантских угрей [ракеты] доставить на дальность 60 или 100 километров, то можно было бы выставить их в Кале и сказать англичанам: «Или вы завтра заключаете мир, или мы снесем всю вашу Англию». За этими штуками будущее» [475]. А ефрейтор Хоннет из 26-й танковой дивизии заверил: «Если таким образом придет возмездие, то оно будет ужасным, тогда они за несколько дней отправят Англию к свиньям, так что камня на камне не останется» [476].

Вскоре, а именно в начале 1943 года, усилилось убеждение, что под таинственным новым оружием подразумевались ракеты дальнего действия. Назывался общий вес до 120 тонн и боеголовка весом 15 тонн, — более чем десятикратное преувеличение действительных технических характеристик Фау-2. При их применении против Лондона все уничтожается в радиусе 10 километров, — говорил капитан Герберт Клефф, от которого британцы уже в марте 1943 года узнали некоторые технические детали Фау-1 и Фау-2 — более чем за год до их применения [477]. Четырьмя такими ракетами весь Лондон можно повергнуть в руины и пепел, — считал в марте 1944 года радист обер-ефрейтор Ханс Эвальд с подводной лодки U-264 [478].

Другие солдаты были несколько более сдержанными в своих ожиданиях и говорили о разрушительном потенциале от 1 до 10 квадратных километров вокруг места попадания [479]. Все равно действие оценивалось настолько высоко, а применение считалось настолько реальным, что некоторые пленные в лагерях поблизости от Лондона чувствовали, что им угрожают немецкие ракеты, и надеялись на скорый перевод, лучше всего — в безопасную Канаду [480].

Впрочем, солдаты сознавали, что немецкое население разделяет их положительные настроения. «В марте [1944] я был еще на родине, — рассказывал майор Хайнц Квитнат, — могу вам сказать следующее: немецкий народ в массе своей надеется на оружие возмездия. Оружие возмездия представляют себе так, что, если оно будет применено, моральный дух англичан будет в скором времени сломлен и Англия будет готова к переговорам» [481].

Как это должно было функционировать на практике, если Великобритания, несмотря на десятимесячные воздушные налеты 1940–1941 годов, осталась непреклонной, солдатами не обсуждалось. По ту сторону технических дискуссий о возможном способе функционирования ракет, об их размерах, мощности взрыва и дальности действия, таким образом, речь шла не о действенном анализе, а о простой вере, что это оружие принесет перелом. Обер- ефрейтор Клермонт: «Итак, я безусловно верю в возмездие. Английская метрополия будет уничтожена» [482]. «Новое оружие выиграет войну!!! Я в это верю», — считал лейтенант Арним Вайгхардт с подводной лодки U-593 в январе 1944 г. [483]. А лейтенант Хуберт Шимчик из 2-й бомбардировочной эскадры в апреле 1944 года сказал товарищу: «Я на сто процентов верю в возмездие. Если оно здесь начнется, то бедная Англия вскоре после этого исчезнет» [484].