Солдаты Вермахта. Подлинные свидетельства боев, страданий и смерти

Совершенно иначе представлялась ситуация в районе боевых действий. Здесь практически каждый нормальный солдат был действующим лицом, которому часто самому предоставлялось право решать, убить своего противника или взять его в плен. В пылу боя приходилось каждый раз снова выгадывать, когда вражеский солдат, которого только что хотели убить, станет военнопленным, жизнь которого должна сохраняться. Эта зона жестокости могла продолжаться от нескольких часов до нескольких дней, когда пленные как бы снова оказывались вовлеченными в боевые действия со своими охранниками. В зависимости от ситуации солдат противника, только что сдавшихся в плен, часто расстреливали на месте. Но это уже нечто отличное от специфики Вермахта и от национал-социалистической войны. Убийство военнопленных — феномен, широко распространенный еще в античные времена, и его порядок небывало вырос в XX веке. В других многочисленных войнах бывали указания, официальные и полуофициальные: «пленных не брать». И даже тогда, когда такого указания не было, солдатам в бою казалось проще убить вражеского бойца, чем его разоружать, обеспечивать, перевозить и охранять. В донесениях в этом случае говорилось: «убиты при попытке к бегству» или «пленных не взято». Еще во время Первой мировой войны пленных убивали или из-за мести, или из зависти, что сами должны воевать дальше, рисковать жизнью, в то время как пленные будут находиться в безопасности. Упомянутые уже дополнительные сложности и опасности, приносимые взятием пленных, уже приводились здесь в качестве мотива [986]. Все это встречается в войнах в Корее и Вьетнаме, и можно исходить из того, что в Ираке и Афганистане не было или не продолжает быть по-другому. Ситуативные условия во время войны часто устанавливают другие правила, отличающиеся от положений Женевской конвенции. Часто солдатам кажется нежелательным или чрезмерным обременять себя пленными солдатами противника, то есть от них они просто избавляются. Во время Второй мировой войны этот феномен встречался на всех театрах военных действий, хотя и в различных количествах. Всегда там, где шли ожесточенные бои, число расстрелянных пленных скачкообразно возрастало. К тому же отборные части были склонны, в связи с присущим им культом твердости, чаще убивать пожелавших сдаться солдат противника. 82-я воздушно-десантная дивизия армии США в этом отношении в Нормандии вела себя, не слишком отличаясь от дивизии СС «Гётц фон Берлихинген» [987].

Наибольшего размаха вспышки насилия во время Второй мировой войны достигали во время боев в Советском Союзе и на Тихом океане. Но экстремальное насилие было также буднями так называемой европейской «нормальной войны» [988] во Франции или в Италии, а именно — с обеих сторон. «И в безвыходной обстановке, — сообщал начальник американского «отдела регистрации захоронений» Джозеф Шомон, — немцы обычно сражались до конца и отказывались сдаваться. (Потом), когда у них кончались боеприпасы, они бывали уже готовы к сдаче, чтобы просить пощады, но, в связи с тем что американцы из-за такого промедления лишились жизни, наши войска часто убивали немцев» [989]. По Линдерману, причины расстрела немецких военнопленных американскими солдатами сводились, прежде всего, к мести за гибель собственных товарищей. Наряду с этими ситуативными он указывает и на особые международные факторы, которые могли вести к убийству пленных. Например, когда были приказы не брать пленных [990] или захваченные в плен бойцы соответствовали характеристике «голливудских наци», то есть говорили «хайль Гитлер» или принадлежали к формированиям СС [991]. Эрнест Хемингуэй еще четыре года после войны хвастался тем, что застрелил наглого пленного из войск СС [992].

Короче: многое из того, что из военных преступлений при последующем рассмотрении кажется жестоким, не соответствующим правилам и варварским, относится к относительным рамкам войны. Поэтому соответствующие замечания в наших протоколах подслушивания не привлекают большего внимания, чем сообщения и комментарии американских джи-ай из Вьетнама. Обычность, что военные преступления совершались большинством участвовавших в них солдат, пока они не представали перед судом, обосновывается тем, что здесь речь идет об инструментальном насилии. В том, что оно применяется на войне, удивляться не приходится.

Война как работа