Солдаты Вселенной. Лучшая военная фантастика ХХ века

Ничто не проникало в Солнечную систему извне. Сиди себе в этом шлеме, этакий астроном-телепат, чувствуя одно только живое, пульсирующее тепло Солнца, проникающее в мозг.

Вошел Вудли.

— Все тот же добрый старый мир, — сказал Андерхилл. — Даже нечего докладывать. Неудивительно, что эта игольчатая технология не получала развития, пока не стали летать по новым траекториям. В лучах нашего горячего солнышка так тихо и спокойно. Отчетливо и остро чувствуешь любое движение. Как будто находишься у себя дома.

Вудли что-то пробурчал в ответ. Он не отличался особым полетом фантазии.

Но это не смутило Андерхилла, и он продолжил свои рассуждения:

— Наверно, хорошо жилось людям в старину. Ума не приложу, с какой стати они выжгли свой мир в пламени войны. У них же не было звездных кораблей, и нашим предкам не приходилось зарабатывать на жизнь в межзвездном пространстве. Им не надо было спасаться от крыс и играть в Игру. Они даже не нуждались в лучевой технологии сканирования, верно, Вудли?

— Угу, — опять проворчал тот.

Это был двадцатишестилетний парень, которому уже через год предстояло выйти в отставку. Он даже присмотрел для себя недурную ферму. Вот уже десять лет Вудли добросовестно занимался игольчато-лучевым сканированием. Он сохранил ясность рассудка только потому, что особенно не задумывался о своей работе. Честно справившись с очередной трудностью, он умудрялся благополучно забыть о ней и о своем долге до следующего раза.

Вудли никогда не беспокоило, хорошо ли относятся к нему Напарники. Никто из них не испытывал к парню особой привязанности, а некоторые даже не скрывали своей антипатии. Вудли подозревали в том, что он допускал в адрес Напарников нелицеприятные мысли, но поскольку никто из них не мог выразить вслух свое недовольство, коллеги и руководители подразделения оставляли светострелка в покое.

А что касается Андерхилла, тот никак не мог привыкнуть к своей работе и не переставал ей удивляться. Вот и сейчас он никак не унимался:

— Скажи, что, по-твоему, происходит, когда мы перемещаемся в пространстве? Тебе не кажется, что это напоминает смерть? Ты видел, как люди расстаются со своей душой?

— Ну это, положим, просто образное выражение, — сказал Вудли. — Хотя после стольких лет работы невольно задумаешься, да есть ли вообще у нас душа?

— Есть. И однажды я ее видел. Я помню, как выглядел Догвуд, когда его разорвало на части. Ну и странное было зрелище! Душа показалась мне тогда влажной и липкой, как будто она кровоточила, покидая тело… Да, кстати, знаешь, что они сотворили с Догвудом? Увели его наверх, в ту часть госпиталя, где мы с тобой никогда не были, — там на самых верхних этажах держат тех, кто выжил после нападения крысодракона.

Вудли сел и закурил старинную трубку. Он курил то, что в древности называлось табаком, — не самая здоровая привычка, но зато с трубкой парень смотрелся красиво и загадочно.

— Вот что я тебе скажу, дружище. Поменьше переживай из-за всего этого. Игольчатое сканирование постоянно совершенствуется. Да и Напарники тоже становятся все лучше. Я видел, как они справились с двумя крысодраконами на расстоянии в сорок шесть миллионов миль, и это всего за каких-то полторы миллисекунды! Раз уж люди вынуждены подключаться к иглам сами, то всегда остается риск, что в четыреста миллисекунд, минимальном времени подключения нашего мозга, мы не будем успевать ловить крысодраконов достаточно быстро, чтобы защитить свои корабли. Однако с появлением Напарников ситуация изменилась. Они действуют проворнее крыс, и всегда будут проворнее. Я, конечно, понимаю, насколько это непросто — напрямую подключить свой мозг к Напарнику…

— Для них это тоже непросто, — заметил Андерхилл.

— Нашел за кого переживать. Они же не люди. И позаботятся о себе сами. Между прочим, из-за заигрываний с Напарниками съехало с катушек больше народу, чем от нападения крысодраконов. Вот скажи, сколько жертв крысодраконов тебе лично известно?

Андерхилл взглянул на свои пальцы, окрасившиеся в зеленый и лиловый цвета от горевших на шлеме лампочек, и стал загибать их, считая корабли. Большой палец — раз, «Андромеда», пропавшая вместе с экипажем и пассажирами, указательный и средний палец — два и три, это сорок третий и пятьдесят шестой корабли, все светострелковые приборы на них сгорели, а мужчины, женщины и дети, если не погибли, то сошли с ума. Теперь дальше: безымянный, мизинец и большой палец на другой руке — это три военных корабля, первые жертвы крысодраконов. Именно тогда люди впервые поняли, что в подпространстве есть нечто живое, своенравное и враждебное.

Путешествие в подпространстве поначалу казалось забавным. Оно напоминало…

Нет, это было ни на что не похоже.

Ну, немного напоминало слабенький удар током.

Или кратковременную зубную боль.

И еще довольно болезненная — до рези в глазах — вспышка света.