Солдаты вышли из окопов…

Карцев пробрался на вершину холма. Вся позиция ясно, как на рельефной карте, расстилалась перед ним. Он поднес к глазам бинокль, снятый с германского офицера, и стал смотреть, пытаясь определить расположение неприятеля. В те дни, когда полк был в резерве, Васильев ежедневно проводил со взводными и отделенными командирами тактические занятия, обучая их на примере недавних боев, и эти уроки хорошо усвоил Карцев. Перед ним лежала гряда холмов, покрытых пашнями. Тонкий пар стлался над коричневой развороченной землей. Левый фланг позиции упирался в болотистую речку. За ней тянулся лес. Раскидистая вершина тяжелого дуба выделялась на опушке. Карцев понимал, что лес и холмы стесняют обстрел, уменьшают его до шестисот — семисот шагов, а болотистая речка предохраняет фланг от обхода. Далеко впереди вилась дорога, и в бинокль были видны белые дымы разрывов. Он повернулся было в другую сторону, чтобы осмотреть тыл русской позиции, как вдруг увидел, что Рогожин отчаянно машет рукой, что-то кричит. Прыжками Карцев спустился к своим. Ему сказали, что он назначен в команду разведчиков.

Тридцать человек, под командованием Петрова, двинулись в лес. Карцев шел в передовом дозоре. Идти было легко, разведчики оставили себе только винтовки, саперные лопатки и подсумки с патронами. Рядом, спокойно посапывая, ловко переступал Голицын. Шагах в двухстах позади Петров вел главные силы команды. Холмы хорошо прикрывали их, они старались двигаться ложбинками. Иногда, забываясь, Карцев думал, что вот он гуляет за городом, а где-то издали надвигается гроза и раздаются раскаты грома. Низкое жужжание аэроплана он услышал лишь тогда, когда тот прошел над разведкой. Машина снижалась все больше, описывая круги. Видимо, летчик заметил подозрительное движение и хотел выяснить, в чем тут дело. Карцев, пригибаясь, побежал к Петрову.

— Германец! — прошептал он. — Кресты у него на крыльях! Надо снять… Прикажете открыть огонь?

Петров колебался, но солдат нельзя было уже удержать, цель была слишком близка и заманчива.

Карцев соображал: аэроплан шел к группе деревьев, стрелять надо, целясь поверх деревьев, когда машина будет недалеко от них. Он торопливо передавал товарищам свои соображения, подал команду, и сухой треск залпа, почти незаметный в гуле орудий, показался ему ударом грома. Аэроплан летел совсем низко. Он пронесся над деревьями и вдруг, качнувшись, развернулся вправо и, вильнув хвостом, резко пошел вниз. У самой земли он рванулся кверху, как рвется подбитая птица, клюнул носом, опять выпрямился, подпрыгнул и, неуклюже пробежав саженей пять, свалился набок. Едкий, черноватый дым повалил из машины. И как раз в тот момент, когда человек, одетый в коричневую кожу, вывалился на землю и пополз в сторону, послышался взрыв. Сквозь дым блеснуло темно-красное пламя. Карцев подбежал первым. Летчик сидел, опираясь на руки, и судорожно кашлял. По его лицу, из-под кожаного шлема, текла кровь. Увидев Карцева, он полез было за револьвером, но подбежали еще русские солдаты, и летчик, оставив револьвер, пытался встать. Карцев хотел ему помочь, протянул руку, но тот посмотрел на него с таким презрением, что Карцев сжал кулаки. Летчика окружили.

— Барин, — глухо сказал Голицын, — поглядите, как зубы ощерил. Прикончить бы его…

Петров вышел вперед. Заметив его погоны, немец произнес короткую фразу и подал ему револьвер.

— Помогите, — приказал Петров. — Видите, ранен.

Двое солдат подошли к немцу, но он отстранился от них и, пошатываясь, пошел сам.