Солги обо мне. Том второй

— Навсегда, - бормочу липкими от страха губами. Я готова пообещать ему абсолютно все, если это только сохранит жизнь моему ребенку. - Все, что захочешь. Клянусь.

Олег делает пару поглаживающих движений, а потом резко сжимает в пятерне мои волосы, заставляя вскрикнуть от боли. До отказа задирает назад голову, чтобы у меня не осталось выхода, кроме как смотреть ему в глаза. На секунду жмурюсь, потому что выглядит он так, будто собирается плюнуть мне в лицо.

А вместо этого спокойно говорит:

— Хорошо, девочка, аборта не будет. Не могу остаться равнодушным к твоим слезам.

Глава тридцать седьмая: Меркурий

Глава тридцать седьмая: Меркурий

В огромном выставочном комплексе полно народу. Я не люблю подобные столпотворения, но сегодня вынужден не только присутствовать, но и держать глаза открытыми настолько, насколько это вообще возможно. Потому что со всем этим мне, возможно, придется так или иначе работать. Потому что я пытаюсь жить дальше, пытаюсь поставить свою расхераченную в клочки жизнь хотя бы на какие-то корявые рельсы.

Африка осталась за спиной, все произошедшее там тоже осталось за спиной. Кроме двух моментов.

В квартире, где я перед отъездом оставил Веру, пусто. И пусто давно. При этом там даже остались некоторые ее вещи, немного одежды, даже ее любимая чашка… которая успела стать ее любимой. Остались ее шампунь и лосьон для волос в ванной, ее зубная щетка в обнимку с моей в одном стакане. Не осталось только ее самой.

И я понятия не имею, где она, потому что номер ее телефона не отвечает ни на мои звонки, ни на сообщения. Не знаю, сколько раз уже звонил. По несколько раз в день, в разное время дня и даже ночи. Надеялся хотя бы на гудок, который скажет, что связь установлена. Но нет, номер просто отключен.

Первая мысль – переехала к родителям. Обиделась, что уехал и пропал, долго не давал о себе знать. И, с одной стороны, я могу это понять, хотя мы же оба знали, что еду не на прогулку – и случиться может все, что угодно. Зачем телефон-то отключать?

И от этого даже немного… обидно, что ли?

Впрочем, не настолько, чтобы я надул губы и посыпал голову пеплом. Нужно поговорить. Нужно просто поговорить и услышать друг друга. Никто не застрахован от непонимания или ошибочных выводов. Мы с Верой прошли слишком большой и тернистый путь, чтобы все вот так ни на чем закончилось. Не верю, что ей плевать, что просто ушла. Возможно, что-то случилось. Какие-то проблемы, неприятности, трудности. Она же ходила с трудом. Даже до магазина добраться – задача писец не тривиальная.

Поэтому я поднял на уши всех своих знакомых и нашел, где живет ее мать.

И ничего. Их семья съехала. В неизвестном направлении. Я даже примерно не знаю – куда. Через квартал или на другую сторону мира?

И это лютый пиздец, потому что вся ситуация все больше походит на какой-то очень хреновый не то детектив, не то триллер, где сорвавшийся с катушек мужик мечется и ищет свою сбежавшую женщину.

Но я ведь не сорвался с катушек.

Я просто в полном сраном непонимании.

Есть и вторая мысль, о которой мне думать совсем не хочется. Да и чушь это все. Не могла Вера вернуться к Олегу. Только не к нему. Только не после того, как он с ней поступал, какой запуганной и затравленной она выглядела, когда разговор заходил о том, что он может ее найти.

В любом случае, с Олегом я не общаюсь с той моей поездки в клинику, где нашел Веру. И пока менять это свое решение поводов нет. А вот найти, куда съехала семья моей Планетки, я все еще пытаюсь.

Правда, признаться, в социальные сети Олега я все же залез. Откровенно боялся увидеть там то, от чего мир перевернется с ног на голову. Но не увидел. Веры там нет, даже намека на нее. И это хоть немного, но успокаивает.

И второй момент, который привез с собой из Африки, - я больше не профпригоден. И этот факт дался для моего понимания легче всего. Причем еще там, в жаркой облупленной больнице. Такие травмы, как моя, не проходят бесследно. Да, я уже нормально передвигаюсь, могу спокойно подниматься по лестнице, переношу поездки в авто. Но при этом каждое утро все еще сижу и разминаю виски прежде, чем подняться. При этом избегаю резких движений, прыжков, даже серьезного бега. Избегаю сильного шума. А во время перелета и вовсе чуть не сдох. И это нормально, этого следовало ожидать.

Пройдет время, и мне станет еще лучше. Но никогда не будет так, как до того злосчастного взрыва. Инвалид? Определенно. Глупо бежать от этого ярлыка. С ним надо смириться и сжиться, чтобы не опустить руки и не заглянуть туда, куда, будем честны, люди имеют обыкновение заглядывать, когда их накрывает серьезным пиздецом – в стакан со спиртным.

И именно поэтому сегодня я здесь, на международной выставке технических средств охраны и оборудования для обеспечения безопасности и противопожарной защиты. Что я имею? Я умею убивать. Пришло время в должной мере научиться защищать и оберегать.