Солярис

— Именно. А еще потому, что в Олардо жила его семья — сестра и родители. В общем, поначалу мы пересекались лишь на танцах в клубе. Много болтали, флиртовали, однажды, я даже заставила его со мной потанцевать. А потом… Потом у нас начался роман. И скажу сразу, довольных оказалось мало.

— Почему? — не сдержалась я.

— Эдварду было двадцать четыре, мне шестнадцать. Думаю, ты и так всё понимаешь.

— Оу, — я прикрыла губы рукой.

— Да, — горько усмехнулась бабушка. Это сейчас принимают тот факт, что любви все возрасты покорны. Тогда же это казалось чем-то из ряда вон выходящим. Правда, это всё равно не помешало нам встречаться. Мы провели три чудесных месяца вместе и были очень счастливы. А потом лето подошло к концу.

Мне нужно было возвращаться домой, к родным. Знаешь, я не одну неделю уговаривала маму перевести меня местную школу. Образование в Англии было ничуть не хуже, чем на родине. Язык я знала хорошо, да и жить с тёткой было вполне комфортно.

Поначалу мама отказывалась, называла это глупой затеей, но потом она передумала. Наверное, тётя что-то сказала ей, или, возможно, брат, но в итоге мама согласилась.

Как сейчас помню: я сидела в своей комнате с Айрисом и Мишель, когда влетела тётушка и сообщила приятную новость. Я была так счастлива, что прыгала на кровати минут пятнадцать, не меньше.

Как раз в этот же вечер у нас с Эдвардом было назначено свидание. Мы собирались пойти в кино на новый фильм с Мэрилин Монро в главной роли. Весь день, мне не терпелось сообщить любимому о своём переезде.

Я хорошо помню, с какой тщательностью собиралась на свидание. Вновь надела любимое красное платье, то самое, которое надевала в день нашего знакомства, — бабушка мечтательно замолчала. Её взгляд устремился к городу.

Только сейчас я заметила, что небо полностью окрасилось в голубой цвет. Сколько же часов мы здесь сидим? Хотя… Разве это имело хоть какое-то значение?

В этот миг, словно очнувшись ото сна, бабушка продолжила рассказ:

— Я так сильно волновалась, что пришла к кинотеатру раньше времени. Помню, как нелепо переминалась с ноги на ногу, а потом заметила Айриса. Он шел по другой стороне улицы, но услышав мой оклик, подошел ближе. Помню, как мне показалось, будто бы друг был чем-то взволнован, но он быстро спрятал это чувство внутри. Мы мило болтали, он пытался меня поддержать, сказать, что всё будет хорошо. А затем…

Любона Ванифатьевна неожиданно замолчала. Её глаза потемнели, а внутри меня всё похолодело, предчувствуя худшее.

— Затем он поцеловал меня. Я была так удивлена, что первые пять секунд просто стояла, не шевелясь, а потом, просто отстранилась. Не оттолкнула, не ударила, не наругалась. От шока что у меня не находилось слов. Но стоило мне придумать, что ответить лучшему другу, как я заметила, что его взгляд направлен вовсе не на меня, а на нечто, за моей спиной. Обернувшись, я увидела Эдварда. В руках у него был огромный букет алых роз, так подходящих к моему платью и его зелёной форме.

Не успела я сделать и шага ему на встречу, как тот лишь покачал головой и поспешил покинуть улицу. Я хотела побежать за ним, сказать, что это недоразумение, и я бы побежала, если бы Айрис не схватил меня за руку и не повернул к себе.

Он начал говорить что-то о том, что всё это время любил меня и что ему невыносимо видеть меня с Эдвардом. Мне даже слушать не хотелось. Я пыталась вырваться из цепкой хватки приятеля. Как только мне это удалось, я обернулась в поисках своего Эдварда, но его уже и след простыл. Я не знала, что делать, куда бежать. Но потом решила, что логичнее будет отправиться к его дому. Там бы парень точно появился рано или поздно. И я была права.

К тому моменту, как я достигла нужного порога, Эдвард уже был у себя. Только встретил меня не он, а его мать. Ох, это была та еще стерва, ненавидела меня пуще других. В тот вечер она наорала на меня, да так, что до сих пор страшно. Назвала меня десятком острых словечек, а еще добавила, что я унизила её сына, что отныне Эдвард ненавидит меня за то, что я его опозорила. Что ему не нужна, такая обманщица как я.

И сколько бы я не упиралась, не просила её о нашей с ним встрече. Женщина продолжала меня прогонять.

Я приходила к его дому три дня подряд. На последний мне стали угрожать физической расправой, вынуждая уехать. Помню, как его мать говорила мне ту же фразу, что и та мерзавка, Катерина, говорила тебе: «Без тебя ему будет лучше и бла бла бла». Но тогда, много лет назад, я послушала.

— Ты вернулась домой к родителям? — округлив глаза, спросила я.

— Конечно, вернулась. И сразу постаралась забыть всю эту историю.

— А что же Эдвард?

— Об этом я узнала намного позже. Через два года. После истории с Эдвардом я перестала приезжать в Олардо. Но однажды, однажды мне пришлось вернуться. Лишь на пару дней, чтобы похоронить тётю.