Солярис. Непобедимый. Звёздные дневники Ийона Тихого

Проциты – существа разумные и очень на нас похожие; одно, впрочем, несущественное различие заключается в том, что до колен у них обычные ноги, а ниже – колесики, не искусственные, а являющиеся частью тела. Проциты передвигаются очень быстро и изящно, не хуже, чем циркачи на одноколесных велосипедах. У них весьма развиты науки, особенно они увлекаются астрономией; изучение звезд там так распространено, что вы не встретите никого – ни старого, ни молодого процита – без портативного телескопа. На этой планете используются исключительно солнечные часы, и публично посмотреть на механические часики – значит совершить аморальный поступок. У процитов имеются также многочисленные культурные учреждения. Помню, как при первом своем посещении Процитии я был приглашен на банкет в честь старого

Маратилитеца, их знаменитого астронома. Мы с ним начали обсуждать какую-то астрономическую проблему.

Профессор возражал мне, дискуссия с каждой минутой становилась все острее; старец испепелял меня взглядом, и казалось, он вот-вот взорвется. Вдруг он вскочил и поспешно покинул зал. Через пять минут Маратилитец вернулся и сел рядом со мной, добродушный, улыбающийся, спокойный, как ребенок. Заинтересованный этим, я потом спросил, что вызвало такое чудесное изменение в его настроении.

– Как, – воскликнул процит, к которому я обратился с вопросом, – ты не знаешь? Профессор воспользовался бесильней.

– А что это?

– Название этого заведения происходит от слова «беситься». Индивид, охваченный гневом или разозлившей на кого-нибудь, входит в маленькую кабину, обитую пробкой, и дает волю своим чувствам.

Теперь же, садясь на Процитию, я еще с воздуха увидел на улицах толпы народа: они размахивали разноцветными лампионами и издавали радостные крики. Оставив ракету под присмотром механиков, я отправился в город.

Как мне объяснили, праздновалось открытие новой звезды, которая появилась на небе прошлой ночью. Это заставило меня задуматься, а когда после сердечной встречи

Маратилитец пригласил меня к своему мощному телескопу, я, едва взглянув в окуляр, понял, что мнимая звезда –

это просто мой фонарик, летающий в пространстве! Вместо того чтобы сказать об этом процитам, я несколько легкомысленно решил разыграть из себя лучшего, чем они, астронома и, быстро прикинув в уме, насколько еще хватит батарейки, громко объявил собравшимся, что новая звезда будет в течение шести часов белой, потом пожелтеет, покраснеет, а затем совсем погаснет. К моему предсказанию проциты отнеслись с недоверием, а Маратилитец с присущей ему запальчивостью воскликнул, что, если это случится, он готов съесть собственную бороду.

Звезда начала меркнуть в предсказанное мною время, а когда вечером я явился в обсерваторию, то застал группу расстроенных ассистентов, которые сообщили мне, что

Маратилитец, чья гордость была сильно уязвлена, закрылся в кабинете, чтобы выполнить поспешно данное обещание. Тревожась за его здоровье, я попытался поговорить с ним через дверь, но безрезультатно. Приложив ухо к замочной скважине, я услышал звуки, которые подтверждали слова ассистентов. В полном замешательстве я написал письмо, в котором все объяснил, отдал его ассистентам с просьбой вручить профессору сразу же после моего отлета и со всех ног бросился на космодром. Я вынужден был так поступить, ибо не был уверен, что перед разговором со мной профессор успеет воспользоваться бесильней.

Я покинул Процитию в час ночи с такой поспешностью, что забыл совершенно о горючем. Через какойнибудь миллион километров баки опустели, и я очутился в роли потерпевшего крушение в космосе, на корабле, беспомощно блуждающем в пустоте. Всего три дня оставалось до условленного времени встречи с Тарантогой.

Цирулея была отлично видна в окно; она светилась на расстоянии каких-нибудь трехсот миллионов километров, но я мог только смотреть на нее в бессильной ярости. Вот так иногда незначительные причины порождают серьезные последствия.

Через некоторое время я заметил медленно растущую планету. Корабль, пассивно поддаваясь ее тяготению, летел все быстрее и наконец стал падать камнем. Я сделал хорошую мину при плохой игре и сел за рули.

Планета была довольно маленькой, пустынной, но уютной. Я рассмотрел оазисы с вулканическим отоплением и проточную воду. Вулканов было много, они извергали огонь и столбы дыма. Маневрируя рулями, я летел уже в атмосфере, стараясь, как только мог, снизить скорость, но это лишь оттягивало момент падения. Внезапно, когда я пролетал над скоплением вулканов, меня осенила блестящая идея, мгновение я колебался, а потом, приняв отчаянное решение, направил нос ракеты вниз и как молния ринулся прямо в зияющее подо мной жерло самого большого вулкана. В последний момент, когда его раскаленная пасть уже готова была поглотить меня, я ловким маневром рулей перевернул ракету носом вверх и в таком положении погрузился в пучину клокочущей лавы.

Я очень рисковал, но другого выхода у меня не было.

Я рассчитывал на то, что, пробужденный резким ударом, который нанесет ему ракета, вулкан среагирует взрывом –