Солярис. Непобедимый. Звёздные дневники Ийона Тихого

раньше ему для этого служили громы, поэтому он до сих пор охотно прислушивается к отголоскам бури, но сейчас он перестроился на туристов, каждый из которых считает своей обязанностью угостить его серией отвратительнейших проклятий. Они говорят, что их забавляет вид этого создания, которое прямо на глазах расцветает под потоком брани. Оно действительно расцветает, но благодаря усваиваемой энергии звуковых вибраций, а не омерзительному смыслу слов, изрыгаемых возбужденными туристами.

К чему же все это ведет? Уже исчезли с поверхности планет такие виды, как брюзгай голубой или задолом упрямчик. Гибнут тысячи иных. От туч мусора увеличиваются пятна на солнцах. Я еще помню времена, когда лучшей наградой для ребенка было обещание воскресной поездки на Марс, а теперь капризный мальчишка не станет завтракать, если отец не устроит специально для него вспышки Сверхновой!

Растрачивая для таких прихотей космическую энергию, загрязняя метеоры и планеты, опустошая сокровищницу Заповедника, на каждом шагу оставляя после себя в галактических просторах скорлупу, огрызки, бумажки, мы разоряем Вселенную, превращая ее в огромный мусорный ящик. Пора опомниться и любыми, даже драконовскими мерами заставить туристов соблюдать установленные правила. Убежденный, что опасна каждая минута промедления, я бью тревогу и призываю спасти Космос.

ЧЕЛОВЕК В ЗЕРКАЛЕ БЕСКОНЕЧНОСТИ

В Варшаве я видел картину замечательного художника

Бронислава Линке «Море пролитой крови». Алые волны выбрасывали на берег пробитые каски, стреляные гильзы, облепленные разлагающимся тряпьем кости. И откатывали назад, взвихряясь нечистой пеной, перемывая, словно гальку, позеленевшие монеты, солдатские пуговицы. А затем вновь лизали горький песок… Больное, мучительное воспоминание о минувшей войне, терзающее память, неотступно стоящее перед глазами.

И хотя смысл полотна, его осязаемая символика были предельно ясны, я почему-то вспомнил о другом алом море – об океане планеты Солярис, созданном крылатым воображением Станислава Лема. И здесь, и там была отчужденная от человека стихия, наделенная имманентной волей, чьи проявления никак не вмещались в привычные рамки добра и зла.

Ничего подобного мировая фантастика до Лема не знала. Ему удалось создать метафорический сплав невиданной силы и емкости, в коем богоборческие мотивы

«Фауста» неуловимо сливаются с абстрактными построениями Платона. Мыслящий океан, погруженный в себя, непостижимым образом управляющий орбитальным полетом планеты. Словно некий Абсолют, лишенный видимых сенсорных органов, он порождает фантомы, чья основа лишена атомарной структуры, творя и разрушая свои призрачные фигуры. Игры чистого разума. Неразрешимая загадка вселенского уровня.

Философ и врач, знаток физики, кибернетики, биологии, социологии, искусствоведения, автор повестей, романов, радиопьес и юморесок, Станислав Лем каждый раз удивляет нас новой неожиданной стороной своего многообразного таланта.

В предисловии к русскому переводу «Соляриса» он говорил: «Думаю, что дорога к звездам и их обитателям будет не только долгой и трудной, но и наполненной многочисленными явлениями, которые не имеют никакой аналогии в нашей земной действительности. Космос – это не «увеличенная до размеров Галактики Земля». Это новое качество. Установление взаимопонимания предполагает существование сходства. А если этого сходства не будет?

Обычно считается, что разница между земной и неземными цивилизациями должна быть только количественной

(те опередили нас в науке, технике и т. п. либо, наоборот, мы их опередили). Но если та цивилизация шла дорогой, отличной от нашей?

Впрочем, я хотел эту проблему трактовать еще шире.

Это значит, что для меня важно было не столько показать какую-то конкретную цивилизацию, сколько показать Неизвестное как определенное материальное явление, до такой степени организованное и таким способом проявляющееся, чтобы люди поняли, что перед ними нечто большее, чем неизвестная форма материи. Что они стоят перед чем-то, с некоторых точек зрения напоминающим явление биологическое, а может быть, даже психического типа, но совершенно непохожим на наши ожидания, предположения, надежды…

«Солярис» должен был быть (я воспользуюсь терминологией точных наук) моделью встречи человечества на его дороге к звездам с явлением неизвестным и непонятным. Я хотел сказать этой повестью, что в космосе нас наверняка подстерегают неожиданности, что невозможно всего предвидеть и запланировать заранее, что этого «звездного пирога» нельзя попробовать иначе, чем откусив от него. И совершенно неизвестно, что из всего этого получится».

Конечно, все это давнее и глубокое убеждение Лема, с которым трудно не согласиться. Еще в его раннем рассказе «Вторжение» символически выражена эта декларативная идея. Но что вмещает в себя небольшой рассказ, может быть тесным для романа. «Солярис» гораздо шире того, о чем писал в предисловии его автор.