Солёный ветер (СИ)

— Перестань, — просит она в ответ на смех, — я правда волнуюсь. Ты не можешь насмехаться надо мной из-за этого.

Чонгук переплетает их пальцы, тянет её на себя, заставляя завалиться в объятия, и шепчет в самое ухо:

— Я уверен, что ты заставишь меня собой только гордиться, Инён, — привычный поцелуй в висок и слишком довольная усмешка. — Папочка никогда не ошибается.

Щёки тут же заливаются глупым румянцем, и девушка хлопает его ладонью по колену, отстраняясь, а потом упорно сверлит взглядом всё то, что мелькает за окном. Она слышит заполняющий весь салон машины смех, понемногу расслабляется под уверенными поглаживаниями запястья и думает даже, что, пожалуй, всё действительно не так уж и страшно, если рядом с ней Чон Чонгук.

========== Chapter 11 ==========

Люди смотрят внимательно, взглядами словно бы ощупывают каждый сантиметр её тела. Одни глядят прямо, ни капли стеснения не испытывая, другие — из-под опущенных ресниц, будто бы невзначай. Инён их винить за это не может: она здесь, по сути, совсем никто, абсолютно никому незнакомая девушка, которая будто бы из ниоткуда появилась рядом с Чон Чонгуком, выпрыгнула, как чёрт из табакерки, и заняла место, на которое почти наверняка претендовали многие другие. Но Инён, что удивительно, неприязни никакой со стороны окружающих не испытывает — лишь чистый, едва ли не научный интерес. Они улыбаются ей вполне открыто, едва заводят разговор, спрашивают обо всём и ни о чём одновременно, делают комплименты — иногда такие, что щёки тут же покрываются румянцем, а рука Чонгука на её талии сжимается сильнее. Инён отвечает им тем же: улыбками, комплиментами, взаимным интересом — к слову, ни капли не поддельным, а ещё неожиданно ловит себя на мысли, что неловкости почти никакой не испытывает. Ей приятно здесь находиться, приятно ненавязчиво участвовать в разговорах, приятно вместе с остальными девушками и женщинами удаляться на балкон, едва только речь в мужской компании заходит на темы, что считаются не предназначенными для их ушей. Но особенно ей приятно внимание со стороны Чонгука, что обволакивает её со всех сторон заботой, но каким-то непостижимым образом умудряется не душить этим. Инён вспоминает едва ли не со смехом, как сильно была напугана, когда парень огорошил её утром заявлением о том, что этим вечером они посетят аукцион вместе, ведь «это отличный шанс представить тебя всем, дать понять, что ты — не очередной слух». Девушка всё ещё не понимает, что он задумал, как всё это поможет ему вернуть «Сапфир», а её — вывести из игры. Чонгук вечно или отмалчивается, многозначительно улыбаясь, или предупреждающе щурит глаза, намекая на то, что она опять не следует его советам, или вставляет свою очередную излишне остроумную шпильку. И Инён с этим мирится, потому что чувствует себя виноватой, молчаливо дуется, а ещё упорно выжидает нужного момента, чтобы, наконец, сломить крепость.

На самом аукционе ей откровенно скучно, потому что принципа она его никак не понимает, людей слишком много, большинство из них она не только не знает — ещё и не видела даже, а Чонгук, что сидит рядом и будто невзначай поглаживает открытую часть спины, зная, как на неё это действует, расслабиться и вовсе не позволяет.

— Прекрати, — в очередной раз тихо просит она, пытаясь отодвинуться от настойчивых пальцев, но Чонгук ловит за край платья и только придвигается ближе. — Это абсолютно неуместно.

— Неуместно было надевать такое платье, — не соглашается Чонгук с усмешкой и костяшками проводит по позвоночнику, заставляя Инён содрогнуться.

Девушка видит, сколько заинтересованных взглядов они на себе собирают, и неожиданно замечает среди них знакомый. Чон Хосок сидит за столиком прямо по диагонали от них самих, улыбается широко и открыто, приветственно махая рукой, и Инён в ответ коротко кивает головой, мечтая сквозь землю провалиться.

— Люди смотрят, — шикает она недовольно, а Чонгук только плечами безразлично пожимает, кажется, в аукционе не заинтересованный совсем.

— Ну и пускай. Я не делаю ничего такого, что может показаться недопустимым. К тому же, ты ведь моя женщина, забыла?

Инён губу закусывает, наплевав на помаду, и отворачивается от него, силясь скрыть смущение, которое вызывает у неё раз за разом эта фраза, сказанная им самим. Только вот Чонгук хмыкает довольно, снова целует в висок, и девушка понимает, что ничего скрыть у неё не вышло, и поэтому злится на саму себя. Её утягивает в Чонгука всё сильнее, и она уже сама не уверена, что сможет попрощаться со всем этим, когда придёт время. Инён отчего-то уверена, что придёт оно скоро, и злиться начинает сильнее, потому что бояться сильнее — тоже.