Солнечная пыль

Лара появилась через полчаса, я уже успел выпить бокал шампанского и был расслаблен и спокоен. Но как только она вошла в спальню и я увидел, что на ней полупрозрачная белая сорочка, а под ней нет белья, то возбуждение захлестнуло. Я вскочил, обхватил девушку, мы упали в кровать.

– Будь нежен, – прошептала она и начала целовать меня.

Но я уже ничего не слышал, охваченный желанием скорейшей близости. Я был нетерпелив и даже груб. И когда она закричала подо мной и забилась, как раненая птичка, до меня, наконец, дошло, что моя жена – девственница…

В Париже мы провели неделю, и это был один из самых счастливых периодов моей жизни. Лара быстро перестроилась благодаря своей гибкой и восприимчивой натуре и не ощущала никакого дискомфорта ни от чужой страны, ни от нового статуса замужней женщины, ни от непривычной для нее физической близости с мужчиной. С этим вообще не возникало никаких проблем, хотя, поняв, что Лара невинна, я испытал шок. Уж этого никак не ожидал. Но, будучи настоящим самцом, я чувствовал гордость, что эта женщина – только моя и до меня не принадлежала никому. Лара по натуре оказалась страстной, и мы быстро приспособились друг к другу. Она отдавалась самозабвенно, охотно шла навстречу моим желаниям, не стеснялась высказывать свои, мы подходили друг другу, словно ключ к замку. Мне казалось это удивительным и прекрасным. Наши парижские ночи так и остались для меня самыми незабываемыми, я храню в памяти то время, когда я ощущал безусловное счастье.

Гуляли мы много, несмотря на очень жаркую погоду. Я с удовольствием показывал Ларе те места, где она мечтала побывать. К моему изумлению, моя жена мало интересовалась бутиками модной одежды и ювелирными магазинами. И я с каким-то злорадством вспоминал неоправдавшееся предупреждение моего отца: «Смотри, мой дорогой Дидак, эта хорошенькая малышка разденет тебя до трусов, поверь моему богатому опыту, и от капитала Исидоры быстро ничего не останется». Но отец оказался далек от истины, Лара была равнодушна к нарядам известных французских модельеров, и, как я уже успел понять, предметы роскоши в принципе ее мало волновали. Она любила только изысканные духи, и я покупал их для нее с удовольствием.

Я водил ее по Люксембургскому саду, устраивал экскурсии на Елисейские Поля, Монмартр, в Лувр, не обошлось без осмотра Эйфелевой башни. Но я не особо люблю такие брендовые места, раскрученные для туристов и поэтому всегда очень многолюдные. А моя жена была в восторге, она впитывала впечатления, изучала информацию в путеводителях, предлагала посетить как можно больше достопримечательностей. Ее жажда жизни невероятно обострилась, казалось, что Лара спешит увидеть и познать как можно больше и за короткий срок нашего пребывания впитать в себя весь Париж. И когда настал день отъезда, я был даже рад, потому что устал от бесконечных экскурсий и обилия полученных впечатлений. А Лара, наоборот, жутко огорчалась, дай ей волю, так она осталась бы в этом городе еще на месяц, если не навсегда.

– Я всей душой полюбила Париж, – призналась Лара, когда мы уже сели в самолет. – Мы туда вернемся?

– Конечно, солнышко, – ответил я и чмокнул ее в щеку.

– Вот бы папе все это показать! – сказала она.

– Покажем, – согласился я.

– Ты прелесть! – весело заявила она и положила голову мне на плечо.

Я улыбнулся и прижал ее к себе.

Мы летели прямым рейсом и уже через два часа сели в аэропорту Валенсии. Было около пяти вечера, но июльская жара давила, и когда мы, пройдя все процедуры прилета, наконец, сели в такси, Лара вздохнула с облегчением и прошептала, что мечтает скорее оказаться под холодным душем. Я глянул на ее покрасневшее лицо, отметил странное выражение тревоги, поджатые губы, нахмуренные брови. Лара сидела с напряженно выпрямленной спиной и смотрела прямо перед собой.

– Что с тобой, дорогая? – спросил я и попытался взять ее за руку.

Но она ее отдернула. Я не стал выяснять отношения в такси и отвернулся к окну. Лара не глазела по сторонам, и при ее любви к сильным впечатлениям от новых мест это выглядело неестественно. Она всю дорогу сидела, словно кол проглотила, и смотрела неподвижным взглядом в затылок водителя. Я терялся в догадках и не понимал причин такой перемены настроения.

И вот мы у моего шале. Лара вышла из такси, я выгрузил багаж. Машина уехала, и моя жена замерла на месте.

– Малышка, что случилось? – в недоумении спросил я, открывая калитку. – Ты, как только мы прилетели домой, сама не своя. И в такси молчала.

– Это ты дома, – тихо ответила она, стоя возле раскрытой калитки и глядя во двор. – Ди, милый, прости, но я вдруг так сильно испугалась, что ум за разум зашел. В Париже я была будто обычная туристка, путешествующая со своим парнем… Понимаешь, я до конца не осознавала, что замужем. Но как только мы сели в Валенсии, до меня дошло… я жена, все серьезно, ты везешь меня домой, и я должна стать настоящей хозяйкой. Мне вдруг стало страшно, ведь я совсем-совсем здесь чужая, не знаю никого, да и ваш валенсийский, то бишь каталанский язык пока не освоила.