Солнечная пыль

Хочу заметить, что Лара два года реально занималась изучением испанского и говорила вполне сносно. Как она мне объяснила, ее интуиция сразу подсказала, что мы еще встретимся, что любовь с первого взгляда существует и случилась между нами. И хотя я не пытался с ней связаться, она не забывала обо мне, поэтому учила язык. На мое колкое замечание, что все это не помешало ей чуть не выскочить замуж за другого, Лара ответила, что это был «акт отчаяния» и попытка вышибить «клин клином», но раз я появился именно в этот судьбоносный момент, значит, все правильно и мы предназначены друг для друга самим небом.

– Но ты делаешь успехи в языке, – ободряюще заметил я. – И скоро все будет в норме.

По ее просьбе я частенько общался с ней этот месяц на каталанском, а Лара купила самоучитель и пополняла словарный запас ежедневно.

– Адаптируешься, привыкнешь, – продолжил я. – И хватит стоять на пороге! Или ты хочешь, чтобы я внес тебя на руках? Типа так требует традиция…

Ответить Лара не успела, возле нас притормозила машина. Увидев выбирающуюся из салона Милагрос, я чертыхнулся про себя. Только ее мне и не хватало в этот напряженный момент.

– ¡Buenos noches! (Добрый вечер!) – вежливо поздоровалась она, окидывая незнакомку недружелюбным взглядом.

– ¡Bona nit! – повторила за ней Лара, но на каталанском, и мило улыбнулась.

Милагрос удивленно на нее глянула, но от комментариев воздержалась. Я знал, что она отчего-то всегда говорила на испанском и не очень любила принятый в Валенсии «каталан», хотя родилась и выросла здесь.

– Твоя новая пассия? – ехидно уточнила Милагрос, зачем-то переходя на каталанский, и глянула на наши чемоданы. – О, вы прилетели, как вижу по биркам… И откуда? Ты привез иностранку?

Ее черные глаза были полны неприязни, которую Милагрос никак не могла скрыть, хотя растягивала губы в якобы дружелюбной улыбке.

– Я не все понимаю, – сказала Лара и беспомощно на меня посмотрела. – Не могу уловить точный смысл… Наверное, еще и от волнения так туплю.

– Это Мили, то есть Милагрос, если полное имя, – представил я. – Она моя давняя подружка и соседка. Вон там ее дом. Мы, как говорится, выросли в одной песочнице.

– Кажется, это русский, – заметила Милагрос. – Привез какую-то родню из России? Девчушка еще в школе учится? – добавила она, окидывая худощавую фигуру Лары оценивающим взглядом.

– Извини, мы устали после перелета, – сухо ответил я. – Потом пообщаемся. Рад встрече. А это моя жена, зовут Лариса.

Милагрос так сильно побледнела, что ее смуглая кожа приобрела зеленоватый оттенок.

– Жена?! В смысле? – охрипшим голосом спросила она. – Это официальный брак?

Я поднял вверх палец с обручальным кольцом, Милагрос округлила глаза, но промолчала. Я улыбнулся ей, подхватил чемоданы и вошел в калитку. Лара последовала за мной.

Вечер прошел достаточно напряженно, Лара вела себя скованно и зажато. Она мельком осмотрела шале и застряла в винном погребе.

– Здесь холодно, – предупредил я, – так что не задерживайся. Выбери нам вино к ужину и поднимайся.

– Вот это да! – не слушая меня, восхитилась Лара, изучая стеллажи.

Я улыбнулся и ушел.

Распаковал свои чемоданы, убрал вещи в шкаф, что-то отправил в корзину для белья, чтобы Сарита, приходящая помощница по хозяйству, потом постирала. Багаж жены не тронул, решив, что она сама им займется. Затем отправился на кухню, изучил содержимое холодильника, порадовался, что он полон свежих продуктов. Я заранее созванивался с Саритой, просил купить еду. Вынув овощи, я нарезал их для салата, но моя жена все не появлялась. И когда я спустился за ней, то увидел, что она уже пьяна. Лара сидела на столе и большими глотками пила прямо из бутылки.

– Дорогая… – начал я.

– А, это ты, мой милый! – заплетающимся языком ответила она и снова глотнула. – Какое вино крутое! И как по мозгам сразу вдарило… просто у‐ух!

Я глянул на бутылку, она пила херес Conde de Aldama, крепостью 21 градус.

– Этому вину почти восемьдесят лет, – сообщил я, отнимая у нее почти пустую бутылку.

– Ты злишься, дорогой мой муж? – кокетливо спросила она и икнула. – Оно, поди, жутко дорогое! Зато какое вкусное! Так само в горло и льется. Но тут во‐о‐н сколько бутылок. Да за всю жизнь не выпьешь!

– Да, этот сорт хереса не из дешевых, – ответил я и взял с полки игристое розовое Lambrusco. – Но дело не в этом… Ларочка, зачем ты так напилась? Еще и на голодный желудок.

– А мне положено пить вино, чтобы кровь разжижать, – произнесла она странную фразу и пьяно заулыбалась, глядя на меня влажными глазами. – Что, не ожидал? Боишься жены-алкоголички… Еще бы, такой позор для благородного сеньора!

– Боюсь, – подтвердил я, снимая ее со стола и выводя из погреба. – Но не из-за проблем с моим окружением, а из-за тебя, малышка.

Я привел Лару на кухню, усадил за стол, сварил крепкий кофе, заставил съесть огромный бутерброд с маслом, сыром и поджаренным беконом. Она довольно быстро протрезвела и смотрела на меня виновато.

– Что-то я раньше не замечал такой тяги к спиртному, – сказал я, глядя на ее смущенное лицо.

– А когда бы ты заметил? – спросила она. – Мы вместе и не жили.