Солнечная ртуть

И всё-таки он поднялся из-за стола и медленным, но твёрдым шагом, отошёл к окну. Ноги были словно в чугунных сапогах. Какая-то птица весело пела, оставаясь невидимой для глаз, а чей-то кособокий, наверняка собранный собственноручно, дирижабль бороздил небо далеко над городом. Эрид внимательно следил за траекторией его движения и чувствовал, что может дышать свободнее. Пожалуй, ему всё-таки по силам оставить девчонку ни с чем и покинуть дворец. Но рано или поздно он вернётся, и этот неразрешённый вопрос всплывёт опять. Амбиции принцессы легко объяснить: никто не станет воспринимать в серьёз королеву, которая не может совладать с своим драконом. Они могли бы прийти к соглашению, компромиссу, к авантюре, если уж на то пошло. И обвести вокруг пальца всех остальных, притворившись, что всё идёт своим чередом, как и у предшественниц Агаты. Бросив через плечо взгляд на девочку, Эрид сразу понял, что это утопическая мечта. Бледная и обессиленная, Агата продолжала отдавать мысленный приказ. В этом замке принцессу строго держали в узде, не прощая ни малейшей оплошности. Она просто не могла снова потерпеть неудачу. Это бы её уничтожило.

Апельсин. Действительно, какая глупость.

Путь обратно к столу дался Эриду куда проще, чем побег к витражам. Оранжевый фрукт сиротливо лежал там, где все его бросили. Дракон сел на прежнее место, чувствуя омерзение при одном взгляде на этот предмет и облегчение от того, что сопротивляться больше не надо. Агата тоже заметно расслабилась и повеселела. Вместо нездоровой бледности начал возвращаться румянец, а глаза снова стали живыми, а не пугающими.

Любой зашедший сюда — в так называемую запасную столовую с канделябрами на столе — застал бы странную картину: с ног до головы одетый в чёрное молодой человек разрывает руками апельсин. Эрид, конечно, был осведомлён о том, что апельсины положено чистить или хотя бы разрезать на несколько частей. Но он изменил своим обычно изысканным манерам и теперь отправлял себе в рот раздавленные, плохо очищенные от кожуры, куски цитруса. Хотелось как можно скорее покончить с этой трапезой, за которой Агата наблюдала, вытаращив глаза. У неё получилось. Принцесса должна была гордиться собой, что никак не вязалось с возвращающейся бледностью.

— Всё. Всё! Можешь не доедать. Я говорю, хватит, Эрид!

Он не слушал и поедал апельсин уже из чистого, яростного упрямства. Оранжевый сок сползал по рукам, капал на стол. Драконы ненавидели цитрусы той же лютой ненавистью, что и кошки — только в несколько раз сильнее. Это, причём совершенно необъяснимо, как и многое в этих существах, было единственной пищей, которую они на дух не переносили. У Эрида запершило в горле, затем желудок начало жечь так, будто он выпил ведро кислоты. Мужчина закашлялся, чувствуя, как в одном глазу скапливаются слёзы. Чтобы как-то заглушить панику своего организма, он схватил стоявший на столе графин с вином и осушил его в мгновение ока. Стало немного легче, но кашель не проходил. Принцесса ойкнула и замерла, понятия не имея, что же ей делать. Она молча наблюдала плоды своего сомнительного триумфа.

— Ну что вы, ваше высочество… Всё нормально. От этого ещё никто не умирал… Никто: я буду первым.

Даже в таком состоянии Эрид не мог не съехидничать.

Болезненные чувства и эмоции отвлекли от таких привычных вещей как контроль за собственными руками. Эрид сильно сдавил подлокотники деревянного резного кресла, похожего на средневековый трон, и они треснули. Раздался короткий, громкий хруст.

— Ну вот, испортил. Какие вы, оборотни, неуклюжие! Вчера Эарт взял посмотреть вазу, и она разлетелась у него в руках.

Слово подобрано неудачно. Змеи отличались удивительной ловкостью и периодически что-нибудь ломали, попросту не рассчитав силы. Обычно от невнимательности или вредности, и вот в первый раз — от боли.

— Заделалась экономкой, принцесса, подсчитываешь ущерб? Не переживай, кстати: кресло ничего не почувствовало. В отличии от меня, — прохрипел молодой человек.

И именно в эту минуту нелёгкая занесла в столовую Нердала. Что он мог забыть там, где нет ни важных бумаг, ни министров? Должно быть, почувствовал неладное. Старший дракон увидел задыхающегося от кашля Эрида и — теперь уже позеленевшую — принцессу. А также ошмётки солнечного фрукта в лужицах сока.

— Что происходит, какой идиот дал ему эту мерзость? И почему этот ненормальный её съел?

— Я дала. Я… заставила. Я не знала, что так будет, думала, он может только так, чихнёт пару раз…

На Агату было жалко смотреть. Девочка выглядела совершенно растерянной, к тому же, плохое самочувствие Эрида отражалось — пусть и едва ощутимо — на её собственном здоровье. На этот раз он злорадно не переживал по этому поводу.

— Ненормальная, — сменил адресата гулкий, суровый голос.