Читаем Солнечная сторона времени полностью

Но не всегда какие-либо события, случающиеся то здесь, то там, освещаются более правдоподобно, нежели того желал бы наш фантастический ум, практически полностью отрицающий само человекоучастие или силу его космического присутствия.

Не всегда одни и те же обстоятельства описываются одинаково, а порой, случается, что какое-то явление трактуется и вовсе всеми по-разному.

С одной стороны, это понятно, так как наш человеческий ум находится на фазе своего совершенства и пытается доискать некоторые самослагающиеся величины, разбросанные во времени его же роста.

Но, с другой стороны, это становится просто невыносимым, ибо обычная правдоподобная история превращается просто в небылицу или в сказку.

Почему я сказал "правдоподобная", а не правдивая?

Дело в том, что всякий человек в силу своих личных познаний и убеждений способен налагать свою аппликатуру обстоятельетв.

То есть, в силу самостоятельных изысканий в этой области, может несколько отуманить событие, ибо он его понимает по-своему и, естественно, старается преподнести остальным в этом виде.

Здесь нет ничего плохого. В конечном итоге, нужно уметь отличать особую фантагорийность человека, что-либо нам преподающего, и открытые реальные черты присутствия самого обстоятельства.

Говоря проще, нужно брать саму основу какого-либо события, а эмоции и чувства в некоторых случаях надо оставлять самому человеку, то есть тому, кто нам это и объясняет.

Так вот, в настоящем рассказе не будет присутствовать какая-либо голая проформальная основа наложения отуманивания или избытка чувств. Пройдя сквозь общее трансформативное поле Земли, информация приобрела оттенок строго задокументированного факта.

Все описанное будет являться настоящей реальной ситуацией, возникшей очень давно и сохраняющейся до сих пор.

Могут возникнуть сомнения по какому-либо обстоятельству, но они мало поспособствуют общему невосприятию материала, так как, в основе своей, он даже более, чем реален.

Оттиск самого времени на бумаге укажет самый верный способ его сохранения.

Условно величина образа является прямым выражением факта истории.

Попробуем заглянуть в наше формативное прошлое и поспособствовать своему дальнейшему развитию путем объединения нескольких величин: нашего ума, нашей памяти и нашей умодомогаемости в любой области приложения.

Сохраняя свой дедуктивный метод расследования, мы проложим каждый самостоятельно дорогу в прошлое и оценим свои возможности на будущее.

Любая переоценка сил прямо либо косвенно исключается. Все достигается путем собственных усилий в опознании предыдущих событий времени.

То есть, умоприкладность в осознании и восприятии материала личная или индивидуальная. Эмоции и чувства приобщаются по пути осознания в единичном исполнении каждого.

Прямая гармония с открыто космическим пространством не исключает возможности наложения силовых линий на существующие временные понятия каждого человека.

Beличина ума откровенно прямо способствует полному восприятию.

Сила космически приложенной индукции способна отразить сугубо лично составляющие величины человекопознания во времени.

Всякая дисгармония во время прочтения отрицаема. Инфантильность понятий не присутствует.

Сильное деградационное убеждение способно самоотразиться на самом человеке.

Время чтения не обуславливает познание.

Величина предложенного познания равнозначна степени настоящего сознания.

Вот и всё вступление или то, что следует знать о самом произведения с самого начала, дабы в последующем не пытаться обнаружить его основные достоинства или какие-либо несовершенства.

Этим и отличается всякая правда от правдоподобности. Этим же регулируется всякая взаимосвязь и существующие разногласия.

Возможно, кому-то покажется странным такое предисловие, а потому хочу предупредить: всякое начало труднодоступно, конец же – всегда предрасполагает и дает полноту обзора уже совершенного. Недопонятое всегда трансформирует память и мобилизует ум на равнозначное действие. Этим и отличается философия от баснеписания или чего-то подобного. Ненастоящее, или выдуманное и сочиненное, всегда раздражает. Правдоподобное же доискивается путем умосложений во времени. Всякая пропорциональность прямолинейна.

Не таковая – косвенно кривая. Вот с этого, пожалуй, и начнем наше общее продвижение.

<p>Глава 1. Янус, колби, метр</p>

Эта глава откроет двери в дом совершенства знаний и философического состояния ума.

Сейчас, мы поговорим о трех величинах или о трех силовых потоках, образуемых, как следствие из общего распада дисперсий времени.

Итак, первое.

Янус – самая критическая величина, способствующая разнородности предмета и составляющая его же в какой-то взаимозависимости от сопряжения разных сил.

Величина первозачинания – так ее еще называют. Но это не самое основное в ее определении.

Попробуем разобрать этот формативный тезис, как определяемый поток светоэлектронов.

Возьмем обычную сферу. Расположим ее так, чтобы глаз мог видеть только одну часть от общего. Остальное прикроем рукой или чем-то еще.

Что мы видим?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Человек 2050
Человек 2050

Эта книга расскажет о научных и социальных секретах – тайнах, которые на самом деле давно лежат на поверхности. Как в 1960-х годах заговор прервал социалистический эксперимент, находившийся на своём пике, и Россия начала разворот к архаичному и дикому капитализму? В чем ошибался Римский Клуб, и что можно противопоставить обществу "золотого миллиарда"? Каким должен быть человек будущего и каким он не сможет стать? Станет ли человек аватаром – мёртвой цифровой тенью своего былого величия или останется образом Бога, и что для этого нужно сделать? Наконец, насколько мы, люди, хорошо знаем окружающий мир, чтобы утверждать, что мы зашли в тупик?Эта книга должна воодушевить и заставить задуматься любого пытливого читателя.

Евгений Львович Именитов

Альтернативные науки и научные теории / Научно-популярная литература / Образование и наука
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука