Солнечная тропа

Лёнька довольно улыбнулся, а ответить не сумел – во рту-то земляника. Он уже не ел все ягоды подряд, а срывал самые крупные и спелые. По этой причине Лёнька не задерживался на одном месте и вскоре оставил Акимыча позади. Наконец, в очередной раз оглянувшись, он не увидел старика.

– Акимыч, где ты? – закричал Лёнька, оглядываясь по сторонам.

– Эге-гей!.. – откликнулся знакомый голос, а потом и сам дед Фёдор показался из-за можжевеловых кустов. – Ну чего, много набрал?

– Ничего не набрал… – Лёнька ошарашенно смотрел на своё лукошко. Угощаясь свежей земляникой, он начисто забыл про него. Мальчик заглянул в кузовок Акимыча, и ему стало стыдно. Получилось, что дед работал вовсю, а Лёнька просто лакомился.

– Что, подшутила над тобой лесная ягода? – посочувствовал старик. – Да ты не тушуйся, она, плутовка, и не таких, как ты, дурачит. Тут, брат, правило одно: хочешь набрать лукошко – не торопись ягод отведать. Потому что одну съешь, а остальные сами начнут в рот прыгать.

– Чего же ты сразу не сказал? – насупился Лёнька.

Акимыч примирительно хлопнул его по плечу:

– Не серчай, давай-ка вместе собирать.

Лёнька, понятно, не серчал. Трудно ему было сердиться на вкусную ягоду землянику, а ещё труднее – на Акимыча.

Дед Фёдор между тем поставил своё полное лукошко на землю и принялся без лишних слов собирать ягоды для Лёньки. В нём нисколько не замечалось усталости. Видно, и эта кропотливая работа была старику по душе. Мальчик присел рядом.

– Акимыч, значит, ты ни одной ягодки не съел?

– Нет, брат, – ответил дед, – этому я сызмальства учён.

«Вот это сила воли», – подумал Лёнька и вздохнул, а дед Фёдор поглядел на него участливо: «Поди, притомился малый, тяжело ему в первый раз…»

– А знаешь, Лёнька, – сказал он, – за Светлым озером, куда мы с тобой наведывались, тоже лиственные леса. В них ягод – тьма тьмущая. Хошь тебе земляника, хошь – черника, хошь – брусника. Малинники тоже знатные, и орешники есть. По юности мы туда легко бегали, а нынче без велосипеда не решаюсь. Но зато если вырвусь, истинно праздник для сердца наступает.

– Дедушка, а лиственный лес лучше соснового?

– Он не лучше и не хуже, – охотно ответил Акимыч. – Он другой: светлый, приветливый. Здесь и птицы веселее поют, и простора вволю. А бор по-своему хорош. Если, к примеру, подумать о чём-то хочется без помех – лучше места и не сыскать. Строгий он, серьёзный, этот лес. А березняк вечно тебе улыбается, даже и под дождём радуется. Умеет он душу согреть, лес берёзовый. А то ещё есть осиновый лес. В нём, Лёня, всегда почему-то грустно. Не то чтобы тоска брала, а так, слегка будто бы царапнёт за сердце. Посмотришь кругом – вроде и солнце то же, и птицы поют, ан всё равно что-то не так. Налетит печаль, как осенняя паутинка, да и прилипнет к тебе. Видать, от иудина дерева так. А вот в орешнике тепло, уютно, словно дома после дальней дороги. И так, Лёнь, в каждом лесу что-то особенное, чего в других нету.

Лёнька слушал, затаив дыхание. Увлечённый дедовым рассказом, он снова позабыл о ягодах. Конечно, он почти не знал лесов, впервые вырвавшись из огромного города, но слова Акимыча будили в нём какой-то трепет, какие-то сокровенные воспоминания, далёкие, смутные и одновременно тревожащие. Лёнька мог поклясться, что и сам давным-давно знает всё, о чем говорил Акимыч. Может быть, он знал это всегда… В какой-то момент мальчику почудилось, что и это прозрачное берёзовое утро уже было в его жизни… Земляничный вкус во рту, тихий голос, повествующий о лесах, и повсюду, повсюду яркие солнечные кружева…

– Ну, милый, вот и уважили мы твоё лукошко, – Акимыч протянул Лёньке его кузовок. Дед Фёдор разговоры-то разговаривал, а о деле не забывал. – Пойдём или погулять ещё хочешь?

– Пойдём, – ответил притихший Лёнька. Ему больше не хотелось ни бегать, ни веселиться. Мальчик понимал, что случайно тронул какую-то завесу, за которой скрывалось прошлое и, возможно, будущее. Лишь чуть-чуть колыхнулась эта завеса, а Лёнька почувствовал, какие удивительные тайны могут быть за ней.

– Акимыч, – позвал он, привыкнув во всём доверяться деду, – знаешь, а я здесь уже был.

– Когда ж ты успел?

– Это, наверное, очень давно было, – в раздумье проговорил Лёнька. – Я, когда сюда шёл, ещё не знал про это. А потом мы стали вместе землянику собирать, и я вдруг вспомнил. Понимаешь, и ягоды вспомнил, и как ты мне про лес рассказывал.

– Я рассказывал? – опешил старик.

Лёнька наморщил лоб.

– Я точно не помню, но, по-моему, это ты был. И рассказывал про леса, как сегодня. Не веришь мне?

Лёнька заглянул в глаза Акимычу и встретил его странный взгляд, точно тот хотел и не решался ответить.

– Не веришь!.. – дрогнувшим голосом сказал мальчик.

Акимыч осторожно погладил его льняные волосы.

– Я верю, внучек, верю, – ласково молвил он, – но никак не пойму, отчего так в жизни бывает.

– Что бывает?

– Вот это самое, когда вспоминаешь то, чего с тобой вроде и быть не могло.

– И ты вспоминал?

– То-то и оно, милый, что вспоминал… Не знаю, как и рассказать про это. Ни единой душе словом не обмолвился и думал, что в могилу с собой унесу…