Солнечная тропа

– Уезжать не собираетесь? – спросил женщину дед и этим словно переключил какие-то кнопочки в ней.

– Ой, и не говорите, Фёдор Акимыч! – воскликнула Маруся, видимо, задетая за живое. – Ведь ради детей, ради детей уезжать надо! Ну что они в интернате раменском – точно сироты при живых родителях? С понедельника по субботу при школе живут, да и на выходной с каким трудом добираться приходится!..

У Маруси задрожали губы.

– И на каникулах тоже… Ну что тут ребятам делать? Ну, лес, ну, речка… Мне Сергей говорит: а помнишь, как мы сами-то росли? Помню, чего ж не помню. Тогда, может, и трудно, а хорошо, весело было. Жизнь налаживалась, отцы наши с фронта вернулись, кому такое счастье выпало, деревня оживала… А сейчас…

– Куда ж вы податься думаете? – спросил женщину Акимыч, и та устало махнула рукой.

– В Раменье, куда ж ещё. И детям учиться хорошо, и меня на работу в теплицу зовут, – Маруся вдруг нахмурилась. – Папка наш на подъём уж больно тяжёлый, всё никак не решится с места стронуться. Вот так и живём, Фёдор Акимыч! – Маруся постаралась снова взять бодрый тон.

– Ну да, ну да, – отвечал старик, разглядывая песок под ногами, – может, и переберётесь ещё к зиме…

– А ваш именинник, поди, гостей заждался, – сказала Маруся, освобождая Акимыча от лишних, ненужных слов и по-прежнему тепло улыбаясь. – До свиданья вам.

Она по-матерински погладила Лёньку по светлой голове и неторопливо пошла по улице.

– Акимыч, а как его зовут? – спросил мальчик, имея в виду дедова племянника.

– Кого? Племяшу моего? А так же, как и меня, только отчество другое – Николаич. Двоюродной сестры покойной сынок. Во-он на отшибе его домишко. Там совхозная пасека, а Федя заведует ею. Самый сладкий в хозяйстве человек.

– Может, мёдом угостит, – размечтался Лёнька.

– Попробует пусть не угостить, – добродушно проворчал старик.

Фёдор Николаевич оказался крепким загорелым мужчиной, которому совсем не шёл его солидный юбилейный возраст. Пасечник жил бобылём в небольшом, но ухоженном доме. За домом были разбиты грядки, росли фруктовые деревья, кустики смородины…

Пасека находилась за изгородью – несколько десятков пчелиных ульев стояли в определённом порядке. Подойдя поближе, Лёнька услышал ровный гул, в глазах зарябило от множества летающих точек: пчёлы носились в разных направлениях с огромной скоростью, но каким-то образом не сталкивались и не мешали друг дружке. Увлечённый этой картиной, Лёнька не сразу понял, что пасечник обращается к нему.

– Нравится? – спрашивал он у мальчика. Лёнька закивал головой.

– Как это они не врезаются друг в друга? – спросил он у Фёдора Николаевича. – А может, врезаются иногда?..

– Никогда, – рассмеялся пасечник. – Я тоже мальцом за ними наблюдал, и тоже заметил – нет, не сталкиваются. У людей, понимаешь, машины и самолёты сталкиваются, а у пчёл никаких катастроф!..

И всё-таки движение этих маленьких гудящих созданий казалось Лёньке хаотичным:

– Чего они так суетятся?

– Работа у них такая, – усмехнулся пасечник. – Из уликов пчёлки за нектаром летят, а обратно уже с добычей возвращаются. А где они нектар собирают? Правильно, на цветах, с каждого по чуть-чуть… Одна пчёлка маленькую капельку принесёт, а все вместе наберут много мёда. Хочешь попробовать?

За чаем с мёдом Фёдор Николаевич продолжал говорить про пчёл.

– А ты знаешь, Лёня, как пчёлка рассказывает своим сёстрам, что нашла цветочный луг, где много нектара?

– Не-е…

– Она танцует перед ними. И этим своим танцем объясняет, в каком направлении и далеко ли им лететь…

– А я думал, что они разговаривают, когда жужжат…

Пасечник кивнул:

– Правильно, когда жужжат, тоже разговаривают. Вот ты моих пчёлок нынче видел, что они тебе сказали?

– Ничего, – признался Лёнька. – А вам говорят?

– То-то и оно. Нужно, например, нам с тобой узнать, какая будет погода. Ты что станешь делать? Правильно, радио включишь. А синоптики возьмут да и обманут. А мои пчёлки никогда не обманывают. Могут даже сказать, какая будет зима – суровая или нет.

– А какая будет зима, Федюха? – спросил племянника Акимыч.

– Готовь потеплее тулуп, – подмигнул тот и снова обратился к Лёньке. – Или вот роиться надумают…

– Что-что? – не понял мальчик.

– Ну, это когда пчёлкам в улье тесно становится, часть из них вылетает новый дом себе искать. Тут задача у меня – не прозевать, иначе целый рой потеряю. Вот я и прислушиваюсь.

– Фёдор Николаевич, а вот вы сказали, что пчёлы собирают нектар, – вспомнил Лёнька. – А как же они из нектара мёд делают?

– Вот! Видишь! – Акимыч даже вскочил с места. – Давай, отвечай, пчеловод!..

Пасечник как будто бы смутился.

– Предположений тут много, – осторожно начал он. – Есть научные гипотезы, есть народные… А какая из них правильная – сказать не решусь…

– Ага, не решусь!.. – снова подпрыгнул Акимыч. – Всё ты знаешь. Тебе когда ещё про это объяснили!..

– Да ладно, дядя! – поморщился Фёдор Николаевич.

– Ничего не ладно! – наступал Акимыч. – Не хочешь говорить, я скажу. Ему, Лёня, наш знахарь когда-то растолковал, что главный инструмент в этом деле – соты, без них никакого мёда не будет, а он, упрямая башка, всё противится!..