Солнечная тропа

— Да, сынок, и так с тобой отныне всегда будет. Никто эту силу у тебя не отымет, если сам от слабых да хворых не отвернёшься. Что ж, возьмёшь себе такую ношу?

— Возьму, мама, — отвечает Егор.

— Тогда слушай. Много тебе нужно узнать, сынок, чтоб помогать каждому, кто нуждается, и всё, что сама умею, я тебе передам. А ты никому ничего не говори и жди меня снова.

— Матушка, — позвал Егор, — отчего ты раньше мне этого не сказывала?

— Раньше время тебе не пришло. Ну, Егор, до скорого свидания.

И растаяла, будто в серебряную пыль рассыпалась. А Егор вздохнул легко и крепко уснул.

Поутру проснулась Оленька веселёхонька, и следа на шее от болезни её не осталось. Старик на неё не нарадуется и всё Егора благодарит.

— Ты прямо чудотворец, парень. Давно этому научился?

— Не учился вовсе, — признался Егор, — и не помышлял об этом никогда. Само собой всё получилось.

— Ох ты!.. — заморгал старик. — Стало быть, Господь одарил тебя благодатью. Будешь заместо матушки нас, убогих, пользовать.

Вернулся домой отец Егора и, узнавши новость, растрогался:

— Благо, что материна сила не в землю, а в тебя ушла. Это справедливо Творец рассудил, — и благословил Егора.

Старик с дочкой ещё два дня у Сеничевых погостили и обратно засобирались.

— Надо нам домой спешить, своих обрадовать, — объяснил старик, — а то ведь не знают, жива иль нет наша младшенькая.

Дочка его поклонилась Егору и говорит:

— Всю жизнь буду помнить тебя и рассказывать, как ты меня спас.

…А ночью опять пришла к Егору мать. Села у изголовья, озарив горницу неземным светом, и сказала:

— Скоро, Егорушка, к тебе ещё придут. Ты не тревожься, я научу, что делать. А ты помогай всем, кто попросит. Какой бы ни пришёл человек — прими его с открытой душой. А теперь гляди — принесла я тебе с лугов и болот целебные травы, в которых таится сила матушки-земли…

И стал Егор учиться премудрости исцелять. Между тем слухи о нём быстро разошлись окрест, и потянулся к Егору больной люд. Никому не отказывал молодой знахарь, лечил всех с охотой, с улыбкой. Кого за один раз на ноги ставил, кому с собой снадобье давал, а иных оставлял у себя в доме и сам выхаживал. За труд ничего не требовал, что дадут — за то и спасибо.

Люди, Егора знавшие, почитали его чуть не за святого. Был он в самом деле очень прост, славой своей не гордился, со старшими обходился почтительно, с младшими — приветливо. Многие песковские девчата заглядывались на Егора, да он никого не выделял. Сердце молодого знахаря было занято другим — билось оно навстречу страждущим людям с такой неудержимой силой, будто хотело всех обогреть своим огнём.

А один раз случилось неладное. Привели к Егору, точнее сказать, принесли, древнего деда Кокошкина. Было ему столько лет, что уже дети его состарились, и принесли его внуки. Этот Кокошкин шустрый ещё был дед, даром что старше всех в Песках, а вот свалился в прорубь и занемог.

Увидал его Егор, и дрогнуло в нём что-то, будто кто шепнул со стороны: не жилец это уже. И в первый раз опустились у Егора руки. Кокошкин-внук и спрашивает:

— Что ж, обратно его нести?

— Снимайте с него тулуп и кладите на лавку, — говорит Егор.

Стал осматривать деда, а тот пытает:

— Ну чего, отбегал своё Прохор Кокошкин?

— Нет, дедушка, — отвечает Егор, — побегаешь ещё, дай только подлечу тебя немного.

— Ну, гляди, коли так… Прямо здесь меня воскрешать станешь, или мне домой ехать на своих конях?

— Здесь, дедушка. А коней этих отпускай, назад своим ходом пойдёшь. Давай-ка я тебя для начала разотру.

Достал нужную мазь и так взялся за деда, что бедный Кокошкин закряхтел:

— Ох, сломаешь ты меня, Егорка! Я ж не молодой, чтоб так меня мяли. Мне уже давно пора помереть…

И опять мелькнула у Егора странная мысль: «А что, если и впрямь поздно уже?» Но сейчас Егор этой мысли устыдился, а деду сказал:

— Неужто тебе жизнь надоела, Прохор Аверьяныч?

— Ох, милок, порой кажется, что и надоела, а нынче вот до того не хочется с белым светом расставаться…

— И не надо расставаться. Выпей вот и поспи, проснёшься — тебе легче станет.

Укрыл Егор деда тулупом и чувствует, что самому прилечь охота. А когда лёг, начало его морозить. Потом в жар бросило, и тело сделалось тяжёлым, как чугун. «Что со мной? — подумал Егор. — Надо бы и себе питьё приготовить…» Но ничего не успел: в голове зашумело, горница, наливаясь мраком, поплыла перед глазами, и провалился Егор в чёрную бездну.

Сколько пробыл он там, не живой и не мёртвый, Егор не знал, а очнувшись, увидел рядом мать.

— Ну, здравствуй, сынок, полегчало тебе?

— Сил нету… — прошептал он.

— Силы придут, — успокоила матушка и улыбнулась так кротко и светло, как живые люди не улыбаются.

Догадался Егор:

— Мама, это ты вернула меня из темноты?

— Я узнала, что с тобой худо, и поспешила сюда…