Солнечное затмение 2 (СИ)

   -- Он прав!! Он прав!... Жизнь -- это счастье! Я схожу с ума от радости! Чума -- это высшее чудо!.. Попробуйте! Вы только попробуйте вкусить эту сладость!.. Ха-ха-ха!.. -- его тело изгибалось по земле, как во время сексуального экстаза, блаженство лица, изуродованного красками, по виду мало отличалось от агонии. Он распростер руки, желая обнять и расцеловать целое небо. -- Вы только попробуйте: это божественное чувство! Это в сотни раз лучше вина и женщин! Это... это... я хочу, чтоб это продолжалось вечно!! Я балдею! Я... я...

   Несколько десятков стрел изрешетили его тело, но тот, казалось, даже этого не заметил. Он умер в торжествующей улыбке, словно совокупился с собственной смертью -- и замер в удручающем оргазме с Вечностью. Князь Мельник тревожно глянул на лейтенанта.

   -- Вот вам и защитные балахоны... А как они красиво начинают говорить, когда сходят с ума. И не подумаешь, что простые невежды способно на такое.

   Лейтенант Минесс стал уже почти самим собой -- в том смысле, что краска практически стерлась с его лица от обильного пота, и в отряде наконец-то появился хоть один человеческий лик.

   -- Дело дрянь, князь... -- он испытывающе огляделся вокруг, будто безмолвствующий мрак мог ему шепнуть подсказку к дальнейшим действиям. -- Впрочем, дрянью оно было и дрянью будет. Едем вперед! Что нам еще остается?

   Лошади, спотыкаясь, тронулись дальше. Путь лежал по идеальному бездорожью, вокруг -- лишь воинственно настроенные деревья, ощетинившиеся своими ветвями-пиками. Дороги и след исчез. Изредка попадались поля, словно отдушины в пространстве. Их горбатый рельеф заставлял то карабкаться в гору, то спускаться в непроглядную бездну тьмы. Ориентировались только по компасу. Каждый тайком признался себе, что ему все равно куда направляться, лишь бы подальше отъехать от эпицентра зараженной области. Чем это бевальцы прогневали Непознаваемого -- непонятно. Столь же непонятно и тревожно было то, насколько глубоко чума сможет проникнуть в Франзарию? И вообще, каким путем возвращаться назад?

   Разведчики тьмы, как всегда, ехали первыми. Их было двое. И если впереди поджидает какая-нибудь серьезная беда, они как громоотвод -- первыми и падут, уж если не возгласом, то своей смертью предупредив остальных. От этих солдат требовалась особая бдительность, так как на свет их факелов ориентировался весь отряд. Маулин, младший по званию, обратился к Пьену:

   -- Сержант, пора бы искать дорогу. У нас кончаются запасы пироантовых смол, необходимо закупить их в каком-нибудь селении. Иначе останемся без огня...

   Чуть слышимый ветерок мягко прошелся по вершинам деревьев.

   -- Сержант, вы меня слышите?

   Пьен молчал. Он уже долгое время боролся с каким-то странным чувством. Ему показалось, что седло, на котором он сидел, вдруг стало мягким, до сладости приятным. Уздечка в руках весело щекотала нервы. Он поднял голову, глянул на небесные костры и... затаил дыхание. У небожителей праздник, что ли? Костры переливались такими радостными цветами, что у Пьена перехватило дух... Внутри что-то взорвалось, и приятное тепло стало распространяться по телу. Воздух вдруг пропитался дурманящими ароматами, с каждым вздохом Пьену казалось, что он втягивает ноздрями райское наслаждение. На земле ему трудно подобрать какие-то аналоги. Такое чувство, может быть, испытывают лишь в Настоящем Мире. Ему хотелось дышать и дышать... Довести до безумия эту остроту восприятий. Сбоку какой-то идиот кричал: "сержант, вы меня слышите?!" Но ему было на все и на всех наплевать. Чума пришла в его душу, неся с собой вселенский праздник, вселенское неистовство, неслыханное буйство страстей. Он долго сдерживал свой язык, так как оставшейся каплей разума понимал, что он его погубит. Но внутренний взрыв просто обязан был выплеснуться наружу. Пьен вскинул руки и закричал:

   -- Вы даже не представляете, какое это счастье!!

   В тот же миг его онемевшее тело почувствовало несколько слабых комариных укусов. Несколько стрел одновременно вонзились в спину, одна прошла сквозь горло, и он смог увидеть ее окровавленный наконечник. Блаженная темнота стала покрывать мир, который угасал, тлея от приятного тепла, пока не исчез вовсе...

   Сколько времени они скитались по бездорожью, никто не мог сказать даже приблизительно. Измотаны были до предела. Некоторые солдаты сонные падали с коней и просыпались только тогда, когда телом сотрясали землю. Лаудвиг уже начал умолять лейтенанта, будто своего господина, чтобы тот разрешил сделать привал. Но Минесс твердо стоял на своем, понимая, что телесные страдания -- лучший способ отпугнуть вирус чумы. Так продолжалось до тех пор, пока Маулин истерически не закричал:

   -- Сьир! Дорога! Я вижу дорогу!!