Солнечное затмение 2 (СИ)

   -- И никого я не встретил... и никого не испугался...

   Капитан, разумеется, не понял этого чисто русского юмора.

   -- Рассказывай давай! Я уж тебя хоронить собрался. Вон, и крест уже на могилку начал выстругивать!

   Александр присел на камень, посмотрел на освещенный кусок реки с флуктуирующими миражами бегущих волн и лениво произнес:

   -- Нечего мне рассказывать. Не знаю, сколько миль я прошел. Думаю, не меньше двадцати в одну сторону... Пусто! Ни одного огонька, никаких признаков не только разума, жизни вообще. Вот такая вот фигня.

   Его брови ссутулились и надвинулись на глаза. Он взял свои прутики-поводыри и начал помешивать ими огонь, едва соображая, что совершает совершенно несуразные действия. Монотонный шум реки убаюкивал ум, и тот поддавался целительной апатии. Антонов добавил к сказанному:

   -- Я уже давно смирился с худшим вариантом. Ничего здесь нет, и нам всю жизнь придется втроем слоняться по этой темноте. По миру, в котором уже никогда не взойдет солнце...

   -- Ладно, теперь моя очередь. -- Джон выпрямился и размял затекшие мышцы, потом поднял с берега плоский камень и пустил по реке блинчики. Через десять шлепков камень пошел на дно.

   Они поменялись ролями. Теперь Антонов дежурил у костра, а Джон пошел исследовать берег в противоположном направлении, выставив перед собой два тонких прутика, будто два нервных отростка. Это, кстати, изобретение Вайклера, когда он после посадки слонялся во мраке. Оказалось, довольно удобная вещь. Одним прутиком водишь у себя под ногами, чтобы не споткнуться о какую-нибудь корягу или крупный камень, другим шаришь пространство перед собой. И зачем вообще нужны эти глаза?

   Первые полчаса Джон часто оглядывался назад, наблюдая за тем, как уменьшается костер и как угасает нимб света вокруг него. Зона видимости осталась позади, и он двигался в зоне Существования. Уже совершенно не видя собственного тела. А костер превратился в красноватое пятнышко, точно где-то неподалеку горела простая спичка. Вот также однажды удалялось Солнце, когда они летели к Проксиме. Сначала яркая, палящая нервы звезда. Потом лишь маленький шарик, подвешенный в пустоте, затем крохотная звездочка, похожая на искрящуюся гирлянду, и в конце концов -- холодная белая точка, мало чем отличающаяся от остальных.

   Когда искорка костра потухла, Джон, по здешним понятиям, вошел в Зону небытия. Теперь у него остался лишь один ориентир: шум бегущей справа реки. Прутики прощупывали мертвое пространство. Пару раз, правда, пришлось навернуться, но он довольно быстро освоил этот метод передвижения. Берег был мощен мелкой галькой, лишь изредка встречались крупные валуны, которые чувствительный прутик тут же определял, давая напряжение на пальцы. Самое неприятное, что могло повстречаться, это ямы. Их почувствовать было сложней, и именно на ямах Джон чаще всего и набивал себе синяки. Каждое падение на поверхность выглядело локальным апокалипсисом. Нога внезапно подворачивается, ты теряешь всякую ориентацию и летишь в бездну, не зная куда и каким местом упадешь. Порой приходилось завывать от боли. Когда Джон подвернул себе коленку, да так, что от боли долгое время не мог даже встать, он хотел плюнуть на все и ползти назад.

   Поднялся все-таки и хромая заковылял дальше... Если шум в правом ухе усиливался, значит, река слишком близко. Либо он сбился с направления, либо она сама делает вираж на местности. Вскоре дали о себе знать голод и усталость. Провизия у него лежала в рюкзаке, сделанном все из той же парашютной ткани, а усталость лечилась не иначе как отдыхом, еще лучше -- сном. Как спать в черном мире их тоже научил Вайклер. И как закапывать свое тело в песок, спасаясь от холода, и даже какие молитвы на ночь следует читать, чтобы не уснуть навсегда.

   Джон не вел счет времени своему странствованию, да это было и бессмысленно. Он твердо для себя решил, что продвинется по берегу насколько хватит терпения или пока не встретит непреодолимое препятствие. Нужно было иметь ввиду, что возвращение назад будет столь же долгим и томительным. Самый большой страх, который он сейчас испытывал, что возвратившись назад, он по какой-то причине не обнаружит костра...

   Черное небо и черная земля опять закрутились в голове, и Джон полетел в очередной овраг. Какое-то колючее растение вонзилось иголками ему в спину. В подобных ситуациях самое святое дело -- это от души выругаться, что он и совершил. Но самое важное событие произошло, когда он вылазил на поверхность.

   Слева по курсу вспыхнула и померкла искорка света...