Солнечное затмение 2 (СИ)

   Король Эдуант решил превзойти в великолепии собственное самолюбие. Он долго думал, чем бы на этот раз поразить своих подданных, и после бессонных бдений со своим личным портным решил изобрести платье полностью из чистого золота. Вернее, не совсем так. Платье было соткано из шелковых нитей, пропитанных клеем и золотой пылью. Стоячий воротник со вставленными в него алмазами, был чуть ли не в четверть роста самого короля. Могучие наплечники симулировали в нем вид настоящего богатыря, в который, однако, не совсем удачно вписывалось женственное, слегка глуповатое лицо монарха. Но шокирующий эффект был просчитан довольно точно. Когда Эдуант мягкой походкой приблизился к танцующей публике, все вокруг всплеснули руками. На сей раз -- искренне. Даже музыка зафальшивила. Изумленные ноты спутались в своих аккордах и угасающим диссонансом канули в тишину.

   Придворные, размалеванные в гамму самых изысканных нарядов, вмиг почувствовали себя чуть ли не оборванцами. Так как среди них появился настоящий бог Великолепия. Эдуант непрестанно улыбался. Он вдохнул в себя торжественную тишину и опьянел от этих восхищенных взглядов. Его платье блестело желтым огнем, посылая окружающим крупицы немого благословения. Его напудренное лицо продолжало выглядеть вечно молодым . Его нежные пальчики, так нелепо смотрящиеся на фоне искусственно наращенных плеч, сжимали веер. Легкое постукивание королевских каблучков какое-то время являлось единственным звуком в огромнейшем танцевальном зале. Одна старая герцогиня вдруг воскликнула:

   -- Ваше величество! Вы спустились к нам с самих небес! -- ибо знала, что ее возглас непременно будет когда-нибудь вознагражден.

   Тут только придворные очнулись и вспомнили, что их король глуп. Вряд ли глупее обыкновенной бытовой глупости, но и вряд ли умнее ее. Они вдруг вспомнили, что за глаза только что смеялись над его выходками, так почему бы не посмеяться и сейчас. Ведь под великолепным платьем, шокирующим своей новизной, скрыта простая кукла с фаястовым лицом и философской пустотой в голове, заменяющей ей ум.

   Король Эдуант не упустил возможности лишний раз подчеркнуть свою легендарную инфантильность. Он сложил свой веер в двухмерную плоскость, достал из кармана какой-то листок, развернул его и громко произнес:

   -- Поэзия о возвышенном!

   Пестрая толпа зашевелилась, дамы жались друг к другу, о чем-то перешептывались и стреляли в короля кокетливыми взглядами. А Эдуант, слегка опустив взор, немного тише добавил:

   -- Читает автор.

   Та же герцогиня вдруг воскликнула:

   -- Поаплодируем нашему королю! Браво, ваше величество! Браво!

   Одиночные аплодисменты вдруг вылились в целое море рукоплесканий. Эдуант слегка покраснел. Набрал в груди побольше воздуха, расправил плечи и принялся читать. Каждая строка у него заканчивалась повышенной интонацией слога и обязательным взмахом правой руки:

   "О возвышенном поют мои уста!

   Я глаголю о великом и могучем!

   Сердце бьется в такт моего стихотворенья: тра-та-та...

   Дух мой мается в душе, любовью жгучем!

   Как хотел я воспарить над сей землею

   И подняться до самих костров небесных!

   И впитать ее (то есть, английскую землю) всей душою!

   Ибо мы ей очень-очень гордимся!.."

   -- Тут в последней строке немного хромает рифма, но я подделаю. Хорошо было бы придумать рифму к слову "небесных". Кто придумает, тому дам сто евралей. Но слушайте далее:

   "И паря над нашим Велфастом великим,

   И руками, словно крыльями, махая,

   Я однажды с воплем радостным и диким

   Залетел в просторы неземного рая!

   Я в раю упал в траву и там лежал,

   Своими пальцами трогал ее и нюхал.

   Наслаждался, веселился, хохотал!

   Потом еще раз ее понюхал.

   О, как мой дух торжествовал,

   Когда я пешком пришел на этот бал!!!"

   Эдуант опустил листок, достал маленький платочек и приложил его к слегка вспотевшему лбу. Напряженная, мающаяся неопределенностью тишина ждала какой-то разрядки. И она наступила.

   -- Я закончил, друзья мои, -- вполголоса произнес Эдуант.

   Та же старая герцогиня хотела крикнуть "браво!", но более верткий лорд Эссел ее опередил:

   -- Браво, великий король! Виват поэзии! Виват искусству!

   Зал грохнул аплодисментами и восторженными возгласами. Юные леди посылали королю воздушные поцелуи, среди них даже нашлись две-три идиотки, которым действительно понравились его стихи. Шумное море людских оваций угомонилось нескоро. Когда придворные устали, наконец, бить свои ладони и тупым эхом повторять за кем-то односложное "браво!", когда лица придворных дам утомились от искусственных улыбок, наступила неловкая пауза. Король хотел уже было гарценуть изящным жестом своей правой руки и крикнуть "музыку!", но его опередили.

   -- Ваше величество, извините, но имеется важное сообщение. -- Из толпы вышел дворецкий. -- Мне только что доложили, что из Франзарии прибыл посол. Просит аудиенции. Что прикажите?

   Эдуант искренне изумился, его брови медленно поползли вверх, а уголки губ, напротив, опустились. Его лицо приняло любопытное выражение. Излишне напудренное, оно походило на лицо большой куклы. И единственным живым местом на нем были глаза.