Солнечные часы

— Мисс Огилви? Когда она была ребенком, над ней надругалась банда команчей; это произошло на дальней ферме, у Грешной реки. От этого она сделалась молчаливой и замкнутой…

— Боже правый! — воскликнула мисс Дебора и украдкой бросила взгляд на мисс Огилви, едва повернув голову. — Я ее столько лет знаю, но она никогда и словом не обмолвилась…

— Ну, сами понимаете, о таком не говорят, — пожал плечами Эссекс. — Я и сам узнал лишь случайно.

— Бедная мисс Огилви! Если б мы только знали, мы с сестрой, мы бы как-то помогли… утешили, не знаю… Как вы думаете, стоит ли поговорить с ней об этом?

— Что вы, ни в коем случае! — воскликнул Эссекс с некоторой поспешностью. — Для нее это было бы крайне губительно, крайне! Воспоминания так долго подавлялись…

— Но объявлять о таких вещах во всеуслышание… Сестра! — позвала мисс Дебора, — иди скорей сюда, я должна тебе кое-что рассказать! Мистер Эссекс только что сообщил мне крайне тревожную информацию! Бедная мисс Огилви! А мы даже не подозревали!

— Я делаю все возможное, чтобы вечеринка прошла успешно, — заявил Эссекс, подходя к миссис Хэллоран на террасе.

— Не хватает лишь головы Чеширского кота, глядящей на нас с неба, — ответила миссис Хэллоран, озирая приличную толпу собравшихся, которая теперь уже более свободно передвигалась по участку. Солнечные часы были хорошо видны в сумерках; никто не приближался к ним, и они походили на маленький остров в движущемся людском море. До террасы доносился слегка приглушенный шум голосов; время от времени на общем фоне слышались ясные вопли миссис Уиллоу: «Пузырики щекочут в носу» или «Напиток ангелов, поверьте мне! Годится хоть бы и для короля!»

— Если бы у нас был Чеширский кот, то миссис Уиллоу мы бы назначили Герцогиней, — пошутил довольный Эссекс.

— Насколько я помню, Герцогиню судили за то, что она надавала оплеух королеве, — засмеялась миссис Хэллоран. — «Головы им долой!»

Сзади подошла Глория и отчеканила, не глядя на Эссекса:

— Меня послали сказать вам, что барбекю готово и можно подавать.

— Эссекс, — обернулась к нему миссис Хэллоран, — вы можете как-то коммуницировать с этими людьми?

Эссекс спустился с террасы в толпу.

— Еда готова, — сказал он мистеру Штраусу. — Пройдите по тропинке налево, пожалуйста.

— Ладненько, — отозвался мистер Штраус. — Уж я-то знаю толк в мясе!

Он взял под руку тетю Фэнни с одной стороны и миссис Отис с другой и целенаправленно устремился к жаровне. Эссекс сновал в толпе, понуждая обеих мисс Инвернесс к действию, направлял людей к тропинке, подталкивал, расшевеливал, словно пастушья собака, гонящая стадо овец домой.

— Барбекю готово, — повторял он направо и налево, — следуйте по тропинке.

Гости, стоявшие с бокалами шампанского, слушали, кивали и медленно продвигались в сторону жаровни и второго тента, разговаривая на ходу.

— Старая леди неплохо потрудилась, — заметил мистер Аткинс из скобяной лавки, обращаясь к школьной учительнице. Та, ни разу до этого не пробовавшая шампанское, неуклюже мотнула головой и захихикала.

— Ну-ка, давайте, — раздался трубный голос миссис Уиллоу (она уже пробовала шампанское до этого). — Наполняйте бокалы и кушайте хорошенько — это может оказаться вашей последней трапезой!

Люди смеялись, спрашивали друг друга, что там в салатной заправке и передавали по кругу тарелки; кто-то дал школьной учительнице полную тарелку мяса, салата и булочек, и два шоколадных кекса; та подержала тарелку минуту-другую, хихикая и опасно покачиваясь, затем поставила ее на стул и пошла за шампанским.

— Вот хороший кусок мяса, — одобрительно отозвался мистер Штраус, обращаясь к миссис Уиллоу. Та похлопала его по плечу и от души посоветовала:

— Ешьте, ешьте, второго такого шанса вам не представится, мой мальчик!

— Очень вкусно, — похвалила мисс Инвернесс, деликатно пробуя картофельный салат. Они с сестрой держали одинаковые тарелки с крошечными порциями, от которых они откусывали крошечные кусочки.

— На свежем воздухе еда всегда вкуснее, — заметила мисс Дебора. Вздохнув, она взяла тарелку другой рукой и бросила тоскливый взгляд в сторону светящихся окон Большого дома.

Смеркалось; лица, хорошо различимые еще несколько минут назад, потеряли очертания, и лишь огонь большой жаровни изредка высвечивал знакомые физиономии, покрасневшие и во многих случаях грязные. Мистер Штраус любовно нависал над трезвым человеком в белом пиджаке, который бесконечно нарезал тоненькие кусочки мяса на огромный деревянный поднос; позади него шипело пламя, когда соус попадал на угли, а за жаровней таилась молчаливая темень розария, а за ними дальние деревья, успешно прячущие молодого Уоткинса и Джулию Уиллоу, которые взяли бутылку шампанского и решили пропустить ужин.

— Режет как по маслу! — восхищался мистер Штраус, наблюдая за поваром с безграничным одобрением.

На террасе устало шевельнулась миссис Хэллоран, глядя на свою нетронутую тарелку.

— Аппетита нет, — пожаловалась она. — Быть королевой — какая-то публичная епитимья…