— Стартуем, — кивнул я, после чего надел шлем и активировал квадрик. Автоматически бросил взгляд на индикатор заряда батареи. Удивительно, но энергии оставалось ещё больше половины.
Когда до времени Ч оставалось пятнадцать минут, я выбрал ближайший утёс и знаком указал Тревору следовать за нами. Утёс был расположен так, что, по задумке, должен был создать дополнительную защиту от взрывной волны.
И тут нас ждал сюрприз. Под утёсом обнаружился широкий квадратный тоннель, уходящий куда-то вглубь скального массива.
Я остановился возле него, под массивным бетонным навесом, но внутрь не заезжал. Только посветил фонариком. Там, метрах в тридцати от входа, виднелись массивные металлические ворота. Вероятно, герметичные, судя по усиленным швам. Они были приоткрыты.
— Вот те раз, — сказал Ваня, снимая шлем.
— Не самое удачное место для того, чтобы переждать взрыв, — прокомментировал Тревор, подъехав к нам.
— Почему? — спросил я.
— Серёг. Ты помнишь, с чего это всё началось? Тут, вокруг? Тебе же всё рассказали? — он сделал упор на слове «всё».
— Помню, — ответил я, вздохнув, — ты прав. Но рыпаться уже не будем. Думаю, инженеры не зря эту скалу выбрали, значит, она укреплена. В том числе с расчётом на возможную ядерную атаку.
— Не нравится мне здесь… — вздохнул Ваня, глядя на приоткрытые створки ворот.
— Так, квадрики выключили, быстро! — спохватился я, глядя на таймер, — лучше даже клеммы снять!
Тревор кивнул, быстро снял кожух над батареей и выдернул одну из клемм. Хорошо хоть конструкция позволяла это сделать оперативно и без танцев с бубнами. Я повторил его манипуляции.
И ровно через секунду после того, как я отсоединил контакт — рвануло.
Возможно, виновата инфразвуковая волна, но первое, что я почувствовал — это тошнота и смертная тоска. Потом были толчки под ногами. Лишь затем я обратил внимание, насколько светло стало вокруг, будто мы оказались посреди знойной пустыни, чьё яркое солнце отменило медленное багряное умирание заката.
Потом сияние стало быстро угасать. На какое-то время даже стало тихо.
— Что, ложиться будем? — нервно спросил Ваня, облизнув губы.
— Нет смысла, — ответил Тревор, — мы в низине и защищены скалой.
В это время послышался нарастающий гул, и спустя пару секунд нас накрыла ударная волна.
Сверху посыпалась каменная крошка и какие-то ошмётки. К счастью, нас защищал навес.
Я ждал окончания порывов ветра, надеясь, что неприятное щемящее чувство в груди пройдёт. Но оно только нарастало.
Поначалу я не придал этому особого значения. Всё-таки ядерный взрыв — мало ли у кого какая психологическая реакция на такое событие. Но это продолжало расти даже тогда, когда стихли порывы взрывной волны.
Меня тошнило. Мне было страшно и больно. Настолько, что окружающий мир стал плоским, нереальным, как на экране. Я словно глядел на себя со стороны.
Не в силах стоять на ногах, я рухнул на колени. Тактическая защита сработала — но всё равно суставы отдались болью. И эта моя, родная боль немного меня отрезвила.
— Серёг? Ты в норме? — спросил Тревор, опускаясь рядом.
Я не ответил. Только закрыл глаза. Ощутив собственную боль, я вдруг понял, что нечто, накрывшее меня — не принадлежит мне. Оно не моё. И я стал в него всматриваться.
Понял, что пространство вокруг меня, ещё недавно казавшееся моему «шестому чувству» совершенно необитаемым, кишит жизнью.
Я чувствовал странных созданий, населяющих эти долины, которые больше не принадлежали Земле. Я мог смотреть их глазами, чувствовать их боль…
И осознание этого спасло меня. Привычным усилием, я разорвал связь. Глубоко вздохнул, снова ощущая себя человеком.
— Да… да, теперь всё в порядке, — ответил я, — что-то повело немного.
Тревор странно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Только кивнул и снова полез к батарее своего квадрика, чтобы подсоединить аккумулятор.
Эта территория не стала менее опасной. Я чувствовал множество странных существ, которые обитали там, где поражающие факторы ядерного взрыва не смогли убить их.
Видимо, их действительно объединяла и защищала какая-то единая воля. Теперь же они были предоставлены сами себе. И делали то, что для них привычно и естественно — но совершенно непонятно для обитателей нашего мира, и меня в том числе. Я опасался прикасаться к ним глубже, чем было необходимо для безопасности нашего передвижения. Но всё равно отголоски их существования вызывали какие-то странные эмоции и мысли, которым я не мог подобрать подходящих эпитетов.
И всё же в глубине души у меня зарождался осторожный оптимизм. Если мы уничтожили центр — со всем остальным уж точно справимся.
13
Неладное мы почувствовали уже тогда, когда пересекали линию соприкосновения. Тоже по озеру — а как иначе, если однажды этот путь уже сработал?
Теперь вода стала мутной. И не просто мутной — она перекатывалась сине-зелёными клубами в глубине, словно тысячи каракатиц-мутантов одновременно опустошали свои чернильные мешки.
Мы, согласно плану, вышли в стороне от точки старта. Никаких вертолётов или наземных транспортёров тут не наблюдалось. А они должны были быть.