Солнечные

Кремень учился овладевать свалившимися с неба возможностями. Нужно только их распознать, а затем… Демиургом ощущать себя приятно: следить за разрушением или созиданием по своему выбору. Что-то вроде колдовства.

Главное, чтобы воля не подкачала и оторвала от очарования, вопреки инстинкту следования предсказуемости. И он знал, что очарование разрушается словом «нет». Нет и точка. И все прекратится. Словно ты волшебник Мерлин.

Он знал, что рано или поздно всякий человек встречается с противодействием трансцендентного Нечто. Оно, подобное туннелю, который видят умирающие, не вмещается в обычное сознание. И конечно, проявляется не тогда, когда нужно.

Еще попытка. Не пускает. Нога зависает на полушаге.

Минута на размышления… Для преодоления чего-то недоставало…

Есть еще надпись на ноже. Он сделал ее в Египте. Перенес со стены расположенные под рисунком знаки на лезвие. По сути, это буквы сакрального алфавита.

Мастер боевого ножа, ввязавшись в драку, шел до конца. Принципы ножевого поединка взывали к этому, но нож, как Эскалибур Мерлина, нельзя обнажать в любой момент. Лишь тогда, когда это оправдано.

Мастер затворил дверь и обернулся к «французскому» окну.

Оно, подобно картине художника-мариниста, все так же украшало интерьер спальни.

Море спокойно и величественно волновалось под башней и далее, покуда хватал взгляд – до ясного горизонта.

Кремень на фемтонном увеличении еще раз рассмотрел берег, который нарисовался вместо скалы. Он засёк промельки белобрысой головки Принцессы в пестрой прибрежной растительности.

Горизонтальная красная полоска, будто ровный мазок зловредного художника, перечеркивала прекрасный пейзаж.

Следующая за береговой линией желтая полоса пляжа выглядела идеально ровной. Значит, красная краска не случайность… Но что?

Кремень навел бинокль. Настроив тысячекратное усиление, он уперся взглядом… в красные венчики.

Вот оно что.

Можно звать Эскалибур…

Кремень расчехлил нож. Ряд выгравированных знаков напомнил слова Керима: «Подставь числа Видимой пирамиды в формулу Невидимой».

Включил аудио-воспроизведение формулы и принялся начитывать числа с лезвия…

Полоска побледнела.

Воздушные потоки дунули ему в спину.

Обернулся – один борт ветровки опалило, на другом – присел иней.

Дверь промялась, будто пенопластовая, а в ней дыра. По всей видимости, подобно скале, она рассыпается на пиксели. Стены коридора задрожали и вовлеклись в доминошное разрушение.

В конце коридорной черноты шарахнуло и вспыхнуло, как от коктейля Молотова.

Перед глазами предстало то, что впору назвать адом. Хаос человеческих фигур и душераздирающие стоны заполнили пространство. Огонь, вспыхнувший в конце коридора, стремительно приближался. Или человек приближался к нему, не чувствуя ног.

Подъема температуры не ощущалось. Жара компенсировалась запредельным морозом, близким абсолютному нулю, так что походное облачение не напрягало.

Стены «оплыли». Квадрат конца коридора потерял форму и больше походил на горящий диск. В его подвижном рельефе, в месиве огненных «змей», то и дело возникали пробелы. Вот они объединились и образовали цифры. Те самые, что не раз наблюдали астрономы на солнце. Арабские цифры медленно сменяли друг друга…

Астрономы на земле отметили тогда на диске Солнца среди неоднократно замечаемых новые цифры.

«Тройка», «двойка»… вот они объединились в число «32». Затем – отчетливо «113». Что-то знакомое… Следует повторение.

Надо повторить и перевод каждого знака. Успеть, пока в динамиках звучит голос Керима.

…Разрушения нарастают, диск уже на расстоянии нескольких метров.

Пауза. Ключ пузыря отчетливо вырисовался в мозгу. Кремень читает его вслух:

«Темпоральное поле – это подпространство, в котором глобальное время отсутствует, а присутствует местное – строго на период длящегося в сознании действия. Подпространство подчиняется воле человека и магии числа».

Словно в ответ, на огненном диске высветилось «201».

Это число Кремень знал крепко.

* * *

– Темпоральное поле – это подпространство, в котором глобальное время отсутствует, а присутствует местное – но только на период длящегося в сознании действия, – услышала Принцесса отчетливый голос Кременя.

Тот ад, в котором Мария очнулась в следующий момент, не опишешь словами.

Маковый луг исчез, а солнце словно сорвалось с небосклона и помчалось прямо на нее – девушка едва успела зажмуриться.

Миг – и она в нем.

В огненном пламени Мария увидела знакомую фигуру. Это был Кремень. Он держал в руке расчехленный нож – вероятно, сигнал к действию. Вытащила из ножен свой и она. Принялась махать направо и налево. Огненные твари лезли со всех сторон. Больше всего им подходило имя «гарпии». Это слово принеслось девушке из каких-то древних сказаний.

В какой-то момент Мария не смогла размозжить голову ближайшей. А все из-за того, что Кремень схватил ее руку, не давая двинуться на миллиметр.

Он сказал всего лишь одну фразу: «Стой, а то всё испортишь!» – и пыл девушки иссяк.

Казалось, иссякло и пламя вокруг.