Солнечный берег Генуи. Русское счастье по-итальянски

Больяско, где мне открылась вся красота мира

И было нам счастье — то есть немного свободного времени, немного солнца, немного хлеба, сыра и груш, были с нами дети, получившие, наконец, возможность трогать, ковырять и пробовать на зуб всё что им попадется, и вокруг нас не было никого — только море и теплые, шершавые скалы.

Бухта, пальмы, сиреневые цветы, желтые, красные, оранжевые дома, море, горы, небо, солнце. Пейзаж, в общем-то, самый заурядный для Лигурии.

Езды — полчаса от Генуи (то есть ближе, чем из центра Москвы в Новые Черемушки); местечко рыбацкое, ничем не примечательное, называется Больяско.

Я, правда, всегда говорю: Больяско-где-мне-открылась-вся-красота-мира. Генуэзцы надо мной смеются. Сами они, когда у них выдается свободная минута, отправляются на променад в Нерви, знаменитый своими садами и живописной изогнутой прогулочной дорожкой вдоль моря. Рейсовые пароходики и круизные корабли везут пассажиров к главной для Лигурийской Ривьеры точке паломничества — городку Портофино. Туристы-знатоки, охочие до местного колорита, обычно ездят в Чинкве Терре — Пять Земель — пять малюсеньких, очень красивых городков, втиснутых между скалами и морем вплотную друг к другу.

Один из этих городков — Монтероссо — я однажды с удивлением опознала в паззле, который собирал целый месяц наш дачный сосед. Картинка так ему понравилась, что, собрав паззл, он аккуратно закрепил его на картонном листе, соорудил рамочку и повесил у себя на веранде. И только здесь, среди зыбкой тени яблоневых веток, старомодных обоев и довоенной мебели, я вдруг поняла, что и Монтероссо — хорош; жаль только, что я его уже не могу увидеть глазами нашего дачного соседа. Потому что вблизи и этот маленький рай превратился в туристический аттракцион с бледноногими американскими туристами, открытками, сувенирами, экскурсиями и обертками от мороженого «Альгида» на мостовой.

Фокус в том, что для того, чтобы найти вид как на открытке, не обязательно ехать в Монтероссо или в Портофино. Пейзажи в Лигурии хороши почти везде. И везде в них проступают типичные черты: суровые скалы над морем, мрачноватые долины, больше похожие на расщелины, узкие полоски террасного земледелия среди темной зелени гор, и — как солнечные зайчики — маленькие клочки прибрежной земли, утыканные разноцветными домиками.

Между горами и морем петляет древнеримская Аурелия[20]. Иногда она становится современной дорогой с асфальтом и светофорами, иногда — превращается в узкий боковой переулок, иногда — в мощенную крупными замшелыми камнями пешеходную тропу, увенчанную горбатым древнеримским мостом.

Каждый клочок земли в этих краях отвоеван у гор с определенной целью. Ни один квадратный сантиметр не достался даром предкам лигурийцев — суровым лигурам, решившим осваивать местные неприступные берега. Каждую пядь земли они использовали по назначению. Строгая красота и совершенная гармония их поселений продиктована простым здравым смыслом — рисунком скал, изгибом моря, сутью их жизни и работы.

Но когда вместо рыбацких таверн появляются рестораны со звездами Мишлен, когда разноцветные домишки вместо того, чтобы переходить из поколения в поколение со всем скарбом и утварью, продаются по астрономическим ценам в качестве загородных дач, пустующих бо́льшую часть года, когда в узкую бухту тяжеловесно втискивается круизный лайнер, — от некогда стройной композиции не остается и следа. Аутентичные камни, стены и башни кажутся плохо продуманными декорациями, не рассчитанными на такую большую массовку. Форма, не соответствующая содержанию, начинает казаться фальшивой.

Мне нравится Больяско тем, что там до сих пор идет потихоньку своя, сложившаяся за долгие годы жизнь, тем, что там мало яхт и много лодок. Тем, что там так трогательно гордятся своим небольшим, ни от кого не зависящим благосостоянием.

И в конце концов еще и тем, что именно здесь мне открылась вся красота мира. Жаль только, что я об этом рассказала. Потому что теперь вам придется искать какое-нибудь свое, отдельное больяско. Ибо в поисках красоты мира засчитываются только сугубо личные открытия.

Энигма салата с помидорами, или Побочные эффекты космополитизма

Сегодня исполнилось пять лет нашей совместной жизни с Сандро и, заодно, нашей с Петькой жизни в Италии. Я бы не вспомнила и не заметила, конечно, если бы мне не напомнил муж.

Пять лет… За это время я успела родить Машу, отправить Петю в школу, сменить профессию театрального организатора на профессию университетского преподавателя, полюбить своих студентов и разлюбить театр в его итальянской версии, я даже научилась попадать из пункта А в пункт Б в самом запутанном городе на свете…

Может быть, надо уже согласиться с тем, что я — эмигрант? И ставить в графе «постоянное место жительства» генуэзский адрес, а не московский?