Солнечный листопад - 2(ч.7, ч.8)

   Дару удалось вытурить Гарри из страны. Полтора года передышки, полтора года вернувшегося счастья... Я совсем не понимаю, зачем я ему сдалась? Издеваться над Даром? Столько времени уже прошло, должно было надоесть... Гарри объявился внезапно. Не знаю... наверное, он все давно готовил... В общем, когда Дар вернулся из Уэльса, ему предоставили доказательства моей измены. Которой никогда не было! Это все Гарри, та сволочь... А я ведь была беременна. Но не сказала... если бы я только сказала! Дар не поверил, что это его ребенок. Кричал, отмахивался от сроков, отмахивался от меня... Не знаю, как я выдержала ту беременность и родила Лешу здоровым. Когда прошло пару месяцев и всем стало ясно, что ребенок ведь его, этот баран решил его признать, но мне... мне он все так же не хотел верить. Зато липовым "доказательствам", россказням Гарри - он верил с радостью. Наверное, мне все просто приснилось. И сказку я надумала сама. Если бы Дариен любил меня по-настоящему, так, как я его... люблю, несмотря ни на что, до сих пор, он бы поверил мне, а не совершенно постороннему человеку.

   И снова я не понимаю, только на этот раз причин, побудивших Дариена вернуть меня из союза обратно в Британию, отдать детей... которые больше не были моими. Дариен, совершенно холодный, чужой, не тот, каким я его помнила, наставил целый забор ограничений, правил и обязанностей, не забыв из перенести в договор. Я не имела права говорить Максиму, Марине и Леше что именно я, а не какая-то пришелица, их мама. Называть их обязана только по имени... и многое еще совершенно глупых правил. А имела я право только на две вещи: быть рядом со своими детьми, пусть хоть так, и воспитывать их, как и положено матери.

   А когда нужда во мне отпала, Дариен вновь выгнал меня, пообещав лишить всего, если я посмею вернуться.

   Что он и сделает.

   Олеся Павловна судорожно вздохнула и спряталась лицо в ладонях. А... Мари, на лице которой было ясно отражено все бушующее в ней противоречие, подошла к своей матери, присела рядом и обняла ее. Тиль отвернулась, и кто знает, что с ней... но и у меня самой противный, колючий комок к горлу подскочил. Да, я пыталась рассуждать логически, старалась отодвинуть чувства, но... Крепко зажмурилась, прогоняя непрошенные слезы. Мне нельзя так волноваться, нужно успокоиться...

   Не возникало сомнений, что она не врет. Невозможно врать настолько правдоподобно. Совершенно невозможно.

   Как глупы мы, люди. Из-за какого-то недоразумения рушится счастье, а заодно и жизни. Случайность - и все, пшик, ты остался ни с чем. Разбит. Без желания продолжать жить... а разве это существование можно назвать жизнью? Без него.

   Теперь я поняла, в чем мы схожи.

   А теперь, собраться, стиснуть зубы, прогнать, все прогнать. Я не имею на это права, пока все не исправлю.

   - Этот Гарри... Олеся Павловна, не могли бы вы сказать его полное имя и где он, предположительно, находится?

   Я знаю, я нахалка, но... чем раньше все что нужно узнаю, тем быстрее уйду и оставлю мать и дочь наедине.

   Женщина тайком провела по лицу ладонью, но все равно, когда он повернула голову, было видно что совсем недавно она плакала.

   - Знаю. - Она скривилась. - Уж это я давно узнала. Этот слизняк вот уже как пять лет устроился в Ливерпуле, где имеет... имел, - ухмылка, далекая от доброжелательности, - свое дело.

   Кивнула, вставая.

   Я узнала что нужно, и теперь спешно ухожу из зала, поманив за собой и Тиль.

   Мари и Олесе Павловне о многом нужно поговорить...

   Выйдя в коридор, прислонилась к стенке, коснувшись ее прохлады затылком. Маленькое облегчение. Все оказалось не так, как я представляла, но главное другое - я на маленький шажок приблизилась к своей цели.

   Тиль превратилась в тихую, молчаливую и совсем незаметную тень, следовавшую за мной попятам, пока я занималась мозговым штурмом. Гарри-Гарри... новая ступенька, очень и очень высокая. На нее даже с прыжка не достанешь. Разве что... только с чужой помощью. И Мари, и Тиль. Хотя бы потому что я совсем не знакома с Ливерпулем и вряд ли одна смогу пробиться к влиятельному человеку. А этот Гарри ведь именно такой, как я поняла.

   Странный мужчина. Можно подумать, что и правда, вначале он использовал Олесю Павловну как особо болезненный способ досадить Немрину-старшему. Но права женщина, такие шутки на пять лет не растягиваются. Тут еще какая-то причина... Девушка, пережившая влюбленность и... любящая до сих пор, такая далекая, запиханная в самую глубину суть подсказывает - а вдруг тут замешала любовь? Только какая-то изощренная. Грубая. Непонятная... Нет, должны быть еще какие-то причины, не верю я что тот Гарри все делал во имя своей великой и могучей любви. Не верю. Мы с ним шапочно знакомы, но это уже могу утверждать с уверенностью.

   Нам нужно двигаться дальше, но пара часов ничего не решит. Я не стала ее торопить и пока решила, как задумала до разговора, найти тех женщин. Которые давно уже работают на эту семью. Нет, я верила Олесе Павловне, но вдруг что-нибудь важное узнаю?