Солнечный щит (ЛП)

Я был заперт в куполе воздуха. Я задыхался у стекла. Дождь вообще был настоящим? И настоящие ли деревья двигались от ветра? Я не мог дышать, не мог разглядеть. Я пошатнулся у стены, ладонь прижималась к холодной стене, искала швы. Я добрался до сада в конце дорожки, топал по мху среди цветов, пятки погружались в землю. Я отодвинул подрезанные листья финиковой пальмы и увидел дверцу, служебный вход садовников, чтобы они ухаживали за растениями, не попадаясь на глаза, поддерживая вид, что растения ухаживают за собой сами, мертвые цветы пропадают ночью, а червей и жуков просто нет. Я бросился к двери, она легко поддалась, и я миновал двойную панель стекла и пьяно шагнул под ливень.

Он на самом деле лился с неба, стучал по холодной серой брусчатке. Я тут же промок, волосы прилипли ко лбу. Камзол собрал в себя воду, она наполнила мои туфли, подошва скользила, как по льду. Я яростно сбросил обувь, опустил ступни на холодный камень с потрясающим облегчением.

Этот двор был небольшой платформой, окруженной низкой стеной. Дождь был приятным на коже, давно не ощущавшей такого, но я хотел больше. Я хотел ветер и землю. Слева лестница вела вверх и вниз, по такой вчера двигался уборщик стекол. Лезть по ней в моем состоянии было ужасной идеей, особенно с узкой лестницей, тянущейся по стеклянному зданию на неизвестной высоте под дождем.

Но я был в настроении.

Я бросил туфли и сжал прутья, металл впивался в пальцы. Они были вырезаны так, чтобы удержаться в мокрую погоду, и я стал спускаться, доверяя этому. Хорошо, что я снял туфли — колени дрожали, паника еще не утихла. Я мог соскользнуть с лестницы, если бы остался в тех туфлях с деревянной подошвой.

К счастью, бальные залы были на нижних этажах замка. Я добрался до другой платформы, а потом стены зеленоватого стекла пропали, сменились огромным каменным фундаментом замка и темной почвой. Я добрался до площадки внизу, тут же сошел с камней на мокрую землю.

Дыхание с шумом вырывалось из груди, и я погрузил онемевшие пальцы ног в грязь. Земля была покрыта густыми папоротниками, кроме двух футов вокруг фундамента, позволяя слугам ходить там. Я подумал на миг о комарах, но понял, что они не летали бы под дождем — они оставались под густыми кронами деревьев и под навесами окон замка. Прижимая ладонь к камням, я шел по тропе слуг, обогнул угол и добрался до места, где земля спускалась, позволяя увидеть сквозь дождь лес.

Я поддался слабости в коленях и рухнул на землю, подогнув ноги под себя. Я испортил наряд, но не мог сейчас переживать из-за этого. Я опустил голову на колени, вдыхал прохладный живой воздух, ветер касался моей влажной кожи.

Свет, я был раздавлен. Какая шутка — принц в чужестранной одежде, играющий в дипломатию. Я не должен был соглашаться на политические переговоры без Элоиз. Я не знал, должен ли я был находиться тут. Не только я знал моквайский. Да и принц Яно неплохо знал восточный.

Вспыхнула молния, и я закрыл руками голову, заслоняясь от света. Детская волна тоски по дому добавила головокружения.

«Я хочу, чтобы вы были тут, мама, папа, Виямэй», — мама не стала бы играть в вежливость и этикет. Она встала бы посреди толпы в тунике и сапогах Лесничей и перешла бы сразу к делу. Что тут происходит? Папа сохранял бы терпение, напоминая этим горы, а моя старшая сестра, Виямэй, знала бы правильные слова, чтобы достичь результата. Земля и небо, даже мои брат и сестры достигли бы лучших результатов, чем я. Винсет разобрался бы в своем методическом стиле. Сусимэй очаровала бы всех, а Идамэй одолела бы всякого, кто криво на нее посмотрел бы. Любой из них справился бы лучше меня.

Я не должен был приходить.

Я погрузил ступни глубже в мокрую почву, пачкая вышитые штаны, радуясь среди горя за самого себя. Воздух был тяжелым от запаха перегноя и земли, но после недель в чистых лесах замка я вдыхал это как тоник. Тоска по склонам со светлячками Лампиринея сдавила живот.

Паника и головокружение от света в бальном зале отступили, голова болела. Я потирал виски, меня ждало много разговоров, когда я вернусь внутрь. Я опустил ладони на землю и ощутил что-то кроме грязи. Я опустил взгляд.

Под пальцами на боку лежала маленькая желтая птичка — щегол. Черно-белые полоски на крыле были такими яркими, что я удивился, что не заметил птицу, опускаясь сюда. Я отодвинул пальцы. Голова птицы была под странным углом, лапки сжались, как прутья на морозе. Мертвая.

Я посмотрел дальше к фундаменту замка на другую кучку на земле. Эту было просто пропустить — коричневый воробей — но и он был на боку, голова была выкручена.

Я прижал ладони к каменному фундаменту и медленно поднялся на ноги. Грязь хлюпала между пальцев ног, я пошел вдоль изогнутой стены. За воробьем лежал еще один, а потом зарянка, дальше — несколько славок почти друг на друге. Я увидел нового щегла и замер, глядя на сломанную шею. Щегол был популярным эпитетом в Сильвервуде, его щебет был песней лета.