Солнечный ветер. Книга вторая. Младший брат

– Ты напугал своих подданных? – спросила Нефтис певучим голосом. Она любила разговоры на политические темы, прежде чем муж увлекал ее на ложе. Еще ей нравилось, что Вологеза все боялись, ведь он напоминал своей яростью дикого пятнистого леопарда, страшно скалящего белые клыки. Люди перед ним бледнели и дрожали как горы, когда их тряс великий бог мудрости.

– Да, моя повелительница, я был достаточно строг!

– А был ли ты строг с самим Хосровом?

– Я вел себя, как подобает царю царей, – ответил Вологез, упомянув титул Ахеменидов, которых фаланга Александра Македонского отправили в небытие. – А почему тебя беспокоит мой стратег?

– Я не люблю старинные семьи, которые слишком независимы и своевольны, вроде Суренов. Они могут нести опасность для твоего правления, особенно, когда имеют таких известных воинов, как Хосров. А он и так вознесся над другими, возложив корону на твою голову. Я тогда еще не была у тебя в гареме…

Нефтис напомнила о коронации, когда Хосров в торжественной обстановке короновал Вологеза, подтверждая этим выбор парфянской знати.

– Да, – пробормотал Вологез, погружая лицо в ее струящиеся волосы, – я тебе тогда еще не познал. Но Хосров не будет интриговать за моей спиной, он ведь, не Аршакид и ему никогда не стать царем Парфии. К тому же он мне предан, он не будет изменником. Хосров, как и я честолюбив, он хочет богатств, славы, он стремится связать свое имя с громкими победами против римлян как его известный предок. И теперь у него появилась такая возможность.

– Ты уже объявил о грядущем походе в Армению?

– Завтра всех оповестят. Мы пойдем осенью. Для этого все готово.

Вологез нетерпеливо потянул Нефтис к ложу, стоявшему посреди комнаты под шелковым алым балдахином, и молодая жена, немного поупрямившись, чтобы возжечь еще большую страсть в муже, наконец, сдалась. Тогда он принялся ее неистово ласкать, целуя зажмуренные миндалевидные глаза, покусывая пухлые детские губы…

Когда же после бурного соития Вологез откинулся на спину, лежа в блаженной истоме, то с удивлением вдруг снова услышал голос Нефтис, хотя после бурных и неистовых любовных слияний она обычно крепко засыпала.

– Не хочешь ли ты сам, мой повелитель, повести всадников. Может лучше ты завоюешь славу в бою, чем отдашь ее Хосрову, хотя он и хороший воин.

– Мне? Самому вести войско? – еще больше удивился Вологез.

Он лежал в испарине и мечтал только о прохладе озерной воды – искусственный водоем вырыли по его приказу прямо в центре сада, охватывающего дворец в Нисе. Лето в этом году выдалось необычайно жаркое и засушливое и, хотя он почти все время проводил в зимней столице, располагавшейся на севере страны, это не спасало. Пришлось даже прекратить выезды со свитой на охоту, несмотря на то что большинство важных вопросов решалось именно в седле.

Всегда мнительный, настороженный Вологез задумался о том, зачем Нефтис его попросила лично отправиться в поход в далекую Армению. Младшая жена часто давала необычные советы, и он к ним прислушивался. Однако сейчас его смутили обстоятельства разговора, ведь раньше после любовных игр подобных бесед у них не возникало. Женщина, которую парфяне, как и римляне признавали низшим по сравнению с мужчинами существом, не могла участвовать в управлении страной. Ее место у прялки или в детской, где нужно приглядывать за детьми. А еще на ложе, чтобы удовлетворить потребности мужа. Потому у женщин оставалось немного способов воздействовать на мужчину. Но ее тело было, пожалуй, самым действенным.

«Зачем она просит? – насторожился Вологез. – У нее появился любовник? Но евнухи строго следят за гаремом. Они знают, что гнев мой беспределен, как вселенная, которой повелевает Ахурамазда. Если только она не сговорилась с одним из братьев за моей спиной и во время отъезда они не свергнут меня с престола».

– Ты на самом деле хочешь, чтобы я покинул тебя ради войны? – безразличным тоном осведомился он.

Нефтис приподнялась на локте, подперев голову рукой, и опять посмотрела на него. И вновь его затянула темная бездонность ее миндалевидных глаз.

– Мой повелитель, кто же говорит о расставании? Я поеду с тобой, одену доспехи и буду как Родогуна. Я хочу остаться в памяти парфян такой же храброй и жестокой, как твоя далекая родственница, потрясшая гордых мужчин своей храбростью.

У Вологеза отлегло от сердца. «Она хочет славы, – решил он. – Одного меня ей мало. Ей нужна еще слава».

Близнецы

Фаустина родила тридцать первого августа двух здоровых детей. Сон о змеях она больше не вспоминала и выглядела довольной. Наконец, после стольких мучений и переживаний, после преждевременных смертей мальчиков, случившихся еще при отце Антонине, она осчастливила Рим наследниками.