Солнечный ветер. Книга вторая. Младший брат

Чтобы избежать опасности, Веру и Фронтону пришлось обходить взбунтовавшуюся реку, пробираясь по дальним улицам. Но и здесь, будучи на возвышенности, они наблюдали, как в грязных водах мелькали тела, руки, ноги, головы, барахтающихся людей. С громким треском бились о стены повозки, разлетаясь вдребезги. Водяная стихия властвовала не только на земле, она беспощадно обрушивалась с небес, пропитав влагой ткань паланкинов насквозь.

«Быстрей, быстрей! – кричал Луций носильщикам-лектикариям, высунувшись наружу, по лицу его бежали струйки воды. – Бегом, лентяи!»

Рабы Вера припустили что есть мочи, а следом понеслись лектикарии Фронтона, боясь в полумраке, под проливным дождем, отстать от императорского паланкина. Фронтона растрясло, нога опять разболелась.

– Положение, как докладывает мне префект Рустик, тревожное, – начал без предисловий Марк, не удивившись, что Луций привел с собой и Фронтона. – Залита вся низина города, Марсово поле, все форумы и частично проходящие к ним улицы. Люди убежали на холмы и разбрелись по окраинам, где есть возвышенности.

– Надо принести жертву богам, – предложил Луций. – Сейчас мы ничего сделать не можем.

– Я помню, Тибр разливался и при Траяне, – вставил Фронтон, желая быть хоть чем-то полезным. – Мы тогда молились богу Портуну в храме на Бычьем форуме. Он вознесен над землей, и вода его не достает.

Марк задумался.

– Не с этого, я думал, мы начнем правление, – с горечью заметил он. – Но нам с тобой повезло, Луций, в казне полно сестерций. Мы поддержим население раздачей денег, когда вода спадет. А пока я отдал приказ префекту устроить распределение хлеба в тех местах, где нет воды…

– Это мудро! – поддержал его Фронтон.

– Тебе, брат мой, стоит проследить за порядком при выдаче зерна. – Марк глянул на Луция с надеждой, но тот поморщился.

– Я присмотрю, но не сейчас. С нашим учителем мы только что оторвались от прекрасного зрелища, Марулл показывал такой мим, что я в полном восторге. И Фронтон тоже! – Луций кивнул на ритора. – Я хотел бы вернуться в театр, брат.

– Вернуться? В это время? – в голосе Марка прозвучало разочарование.

– Вода никуда не денется, постоит и уйдет. А Юний Рустик и без меня раздаст зерно, он ответственный человек.

– Ну, если ты так решил, – сдержанно ответил Марк. Он повернулся к Луцию спиной и, не говоря ни слова, отправился в кабинет, где на столе ожидали сообщения из провинций.

Когда Тибр вошел в свое русло и речная вода спала, обнажая улицы измученного города, принялись подсчитывать убытки, собирать погибших людей и скот, восстанавливать разрушенные мосты и здания. Этим активно занялся префект Рима Рустик. Марк ему помогал. Они почти не спали, работали, не покладая рук все дни и ночи, а Луций поехал на курорт в Байи, чтобы поправить здоровье. В последнее время он все чаще жаловался на приливы крови к голове и легкое головокружение.

«Тебе стоит умерить пыл в ночных попойках, – спокойно заметил Марк брату. – Дружба с Бахусом до добра не доведет». Поскольку отца теперь не было, он взял на себя роль советчика и опекуна, хотя Луций, не отказываясь от наставлений, все делал по-своему.

Поступок брата напомнил Марку, как покойный Антонин рассказывал ему о своем приятеле сенаторе Валерии Гомулле. Когда возникла нужда отправиться в Египет для подавления восстания обнищавших земледельцев, Гомулл сослался на подагру и тоже решил удалиться на лечение в Байи.

О, Байи – город богатых бездельников и проходимцев! «В нелегкую минуту чаще всего нас подводят самые близкие», – с горечью заключил Марк.

Чтобы как-то отвлечься от непрестанных и утомительных забот, он по вечерам принялся ходить на лекции приезжих греческих ученых, среди прочих выделяя учителя греческой литературы стоика Секста Херонейского, с которым изучал особенности асклепиадова стиха. Племянник известного историка Плутарха, Секст преподавал с большим подъемом, попутно сдабривая лекции стоическими сентенциями. Например, развивал известный постулат о том, что если жить, подчиняясь мировой Природе, и поступать в соответствии с Природой собственной тогда достигнешь гармонии.

Марк понимал, о чем он говорит. Мировая Природа есть, в сущности, мировой разум или бог, объединяющий мир. А жить по своей Природе, значит стремиться к богу, подчиняя движения души достижению тождества. Именно тогда наступит счастливая жизнь.

Несколько дельных советов звучало из уст Секста, касающихся простолюдинов, которых император Марк Антонин теперь принимал без ограничений и стоически выслушивал. По совету стоика из Херонеи нужно было добиться в себе полной терпимости к ним, к их зачастую непродуманным суждениям. Ибо что они знают? Чаще всего ограниченные в своем развитии и познавшие несправедливость, обиженные властью, эти люди с трудом держат эмоции в узде.