Солнечный ветер (СИ)

- Дженсен, ты должен знать, - начал вдруг Вент, словно не хотел этого говорить именно сейчас, но всё-таки решился. - Жизнеобеспечение твоего скафандра работало при полной разгерметизации, у Марка и Юпи тоже и даже у тех, кто... остался на «Ригеле». Мы не знаем, как это можно объяснить, но вы должны были умереть ещё там, на Хароне.

- Я могу... - прошептал Дженсен и улыбнулся краешком губ сквозь слёзы, туманящие глаза. А потом добавил, проваливаясь в спасительную темноту: - Он всех нас спас... наш «желторотик»... мой Джей...

Эпилог

(Год спустя)

Дженсен закрыл за собой дверь реабилитационного центра и вздохнул полной грудью. Наконец-то свободен!

Когда он впервые открыл глаза после комы, весь мир за окном палаты был белым, а сейчас в права вступила золотая осень. Парк при центре был очень хорош, Дженсен часто зависал в нём, когда ему разрешили выходить самостоятельно. Здесь отлично думалось, решения приходили сами по себе, словно их притягивало это магическое место.

Он прошёл вглубь парка, нашёл свою любимую скамейку и решил немного передохнуть и набраться моральных сил перед тем, как отправиться на ковёр к шефу. Он был уверен, что Нагу Мигеро не обрадуется его решению.

На этот раз Дженсен слишком долго задержался на Земле.

Сегодня у него был значимый день, одни даты и символы, которые можно было начинать праздновать.

Во-первых, только что он сдал последний тест, придуманный медкомиссией специально для того, чтобы затащить его на тренажёры ещё раз и от души погонять на них. Результаты оказались отличными. Главный медик поздравил его с полным выздоровлением. Дженсену показалось, что тот даже слегка разочарован от того, что поставил на ноги любимого коматозного пациента. Наверное, история его болезни потянула на две диссертации, если не больше. Конечно, медикам жаль отпускать подобный экземпляр из-под своей опеки. Но тест сдан и он свободен. У него даже банального насморка нет, не к чему придраться: здоров, как бык. Чем не повод от души порадоваться? Только вот особой радости и помине не было.

Во-вторых, в его папке, рядом с выпиской из клиники, лежало прошение об отставке. Он всё для себя решил ещё тогда, в госпитале, впервые придя в себя и увидев заплаканные глаза матери, которая тихо сидела рядом с постелью и держала его за руку. Так уже было, когда их в срочном порядке отправили в Канаду после месячного карантина, и он впервые проснулся в своей новой комнате, полной новых игрушек, в их новом доме, где всё было чужим. Лишь мама рядом, её влажные ресницы и потухший взгляд.

Теперь он лучше понимал, что она тогда чувствовала. Но они много говорили об отце, и это помогало свыкнуться с мыслью, что их жизнь изменилась и никогда уже не будет прежней.

В-третьих, сегодня ровно год с тех пор, как Джаред...

Хотя эту дату он точно праздновать не будет.

Дженсен снова глубоко вдохнул, заполняя лёгкие влажным воздухом Канады, и вытянул вперёд натруженные тренажёром ноги.

...Так странно. Он до сих пор путал глаголы, когда речь заходила о Падалеки. То он был, то он есть. Никто не поправлял его, но каждый раз Дженсен ловил на себе сочувствующие взгляды, которые его неимоверно бесили. Он понимал, что никто не виноват в случившемся, ни он, ни руководство Бюро, ни, тем более, Джаред, но злость не проходила. Он ничего не мог с собой поделать и продолжал злиться на Джареда за то, что тот не придумал ничего лучшего, чем просто пожертвовать собой. За то, что не смог выбраться, а ведь он обещал Дженсену, он дал слово, что с ним ничего не случится.

Спустя полгода, когда он более-менее пришел в себя в госпитале (Дженсен позже узнал, что здесь лечили и Джареда после Титана), его команда вкратце рассказала о том, что случилось дальше.

Первую операцию Дженсену делали прямо там, в полевых условиях на Хароне, потому что раны были слишком серьёзны. Позже его срочным рейсом отправили на Землю, где сделали вторую операцию, затем третью и все последующие, после чего погрузили в лекарственную кому на долгие месяцы.

Теперь у него есть клонированные лёгкие и часть левого предсердия. Он едва не потерял ногу, и за то, что она у него осталась, надо благодарить одного настырного хирурга, наотрез отказавшегося ампутировать ее. Так как пациент был в коме, за него решала семья. Мама выслушала все плюсы и минусы и сказала: «Да! Что угодно, только помогите!» Пожалуй, здесь ещё сыграл тот факт, что хирург когда-то работал с Брайаном Эклзом и после его смерти долгое время курировал Клан Индиго. Последнего обстоятельства она не знала, но знакомство хирурга с её покойным мужем убедило Холли лучше любой статистики.