Солнечный ветер (СИ)

— Охренеть! — Наз присвистнул. — Да тут в кого ни плюнь, если не в депутата, то в олигарха попадешь.

— Назар! — призвала его к порядку сестра.

— Да не знаю я его.

— Но ты ж…

— Я ж! Я ж — подходил к Милане Брагинец.

— Не, ну ты наглец, каких мало! — опешила Дарина. — И давно тебя на моделей потянуло?

Именно потому, что она хотела стать моделью, у них когда-то и не сложилось. Нет, не поэтому, конечно. Но если бы не тот проклятый журнал. Если бы не его чертова ревность. Если бы не слишком длинный язык.

Он бы тогда приехал, как они договаривались. На несколько недель позже. Он бы ничего не знал про ее измену. И не факт, что эта измена вообще была бы, если бы он не наговорил ей всей той дряни, которую ни одной женщине не может быть приятно слышать. К тому же, совершенно незаслуженно — она ведь рассказывала ему, какая у нее мечта. Рассказывала, это его проблема, что он не услышал.

И тогда жизнь… наверное, жизнь была бы совсем другой.

Назар выдохнул горечь от несбывшегося одним коротким движением гортани и махом опустошил бокал. Коньяк обжег горло. И только после этого он наконец ответил сестре:

— Дядя Стах дружил с ее отцом, она однажды гостила у него в усадьбе. Подошел поздороваться. Да, я ее знаю, а Кривицкого — нет. Еще вопросы будут?

— Да Коржицкого, блин!

— Хоть Иванова, мне похрен.

— Что с тобой?

Шутки кончились. Дарина больше не смеялась. Она совсем ничего не понимала, а вымещать на близких — такая дурь… уже довымещался.

— Ничего, — проговорил Шамрай. — Ты прости. Я вызову такси и поеду. Чего-то развезло, коньяк паленый, что ли.

— А картина твоя?

— Ее завтра привезут, когда переоформят права собственности. Там все нормально. Повесим в офисе.

— Ты чудной. С тобой точно все в порядке?

— Более чем, Даринка. Надо выспаться, я ж на работе ночую, ты знаешь.

Дарина знала. Ничего ему не сказала. Молча согласилась, поцеловала в щеку и вернулась к Владу.

А Назар свалил домой, вот только спать у него не вышло.

Под уютное мурчание Марты он валялся на кровати и пялился на огни в окнах дома напротив. Их постепенно становилось все меньше, и каждое следующее, погаснув, отсчитывало время до утра, пока он думал о том, что встанет, как в любой другой день, позавтракает любимым пирогом в любимой кофейне на крыше вон той трехэтажки, и поедет в офис, чтобы торчать там часов до одиннадцати. Если жить в таком ритме, то и не заметишь, что все катится к черту и дело не только в зверском недосыпе — нехрен окна считать, когда нормальные люди спят. Но в глаза будто бы повставляли спички. Вряд ли его спасет остаток ночи, когда он только и может что считать — какая разница, окна или вдохи с выдохами. Или секунды, пока мурчит Марта.

Часа в два он смирился с неизбежным и включил бра над головой. Кошка зажмурилась и юркнула вниз с матраса. Назар потянулся за телефоном, валявшимся на соседней подушке.

Он ненавидел себя за то, что сдался. Но у него не получалось, совсем не получалось забыть, забить и перестать думать о том, как пальцы «популярного политика» по-хозяйски легли на молочно-белую руку Миланы. С чего вдруг? Почему?

Потому что не знал — он ей муж или любовник.

Потому что заныло, затопило тоской, выбралось из скованного броней сердца и прокралось в голову. Как когда-то, когда ему было куда как меньше лет и понадобилась всего одна встреча на перроне, чтобы пропасть. Ну вот и чем он отличается? В чем повзрослел? И стар, и млад, блин.

Назар с досадой хмыкнул, разблокировал экран и вбил в поисковик «Милана Брагинец и Давид Коржицкий». Видимо, для подкормки собственного мазохизма, а тому было, где разгуляться. Интернет пестрил заголовками и фотографиями. Они не скрывали своего романа, хотя встречались, скорее всего, не очень давно. Депутат женат не был, но ввиду довольно молодого возраста и харизмы у дам был в почете. Да и Милане в разборчивости отказать было трудно.

Ее мужики — один другого краше.

Ирландские инженеры, голливудские актеры, теперь вот отечественные депутаты в ход пошли. Только дебил из Рудослава из этого стройного ряда как-то выбивался. А ведь его сегодняшняя авантюра с тратой огромной кучи денег — это же для нее было. Демонстрация ей — он ничем не хуже других людей, что ее окружают.

И самое смешное в том, что ей как раз плевать, какие там кучи денег, статус или профессия. Она не виновата в том, что родилась с золотой ложкой во рту, и в том, что именно такие мужчины в ее кругах. Это он случайно затесался. То ли ей было скучно в деревне, то ли…

«Люблю тебя», — застучало в ушах ее голосом. Как тогда — растерянным, испуганным, по-девичьи тоненьким и самым родным на свете голосом. Так она говорила только с ним, больше ни разу не слышал. И этот голос остался в нем навсегда щемящей душу вибрацией. Его бы он узнал и через тысячу лет.

Как она узнала его.

Ему ведь даже в голову не приходило, что Милана может его узнать по телефону — а она взяла и услышала, поняла, кто там в трубке растерян и ищет, как начать разговор. Сразу же, будто бы не было их расставания жизнь назад. Разве так бывает? А он сам бы ее узнал?