Солнечный ветер (СИ)

«Ты про кого? Ты про Стаха?! Все-таки он замешан? Блин, что с ребенком, Назар?!»

«Да в больнице ребенок, жить будет, вычухается…»

«Тогда что случилось-то, а?»

«Не по телефону. Я тебе обещаю, я все расскажу, но не сейчас, ладно? Мне б самому разобраться».

«Тебе там совсем дерьмово, да?»

«Очень. Сдохнуть хочется».

«Эй! Ты чего? Ну что дядька у тебя моральный урод — мы тебе с отцом давно говорили! Это ж не повод»

«Боюсь, у меня с ним немало общего… А частного детектива знакомого у тебя нет? Ну какого-нибудь покруче».

«Кого нет, того нет. Ты в Рудославе сейчас? Мне приехать?»

«Не надо. Я тоже вычухаюсь. Иди к мужу».

«Хорошо. Но если чего надо — звони, ок?»

«Ок».

Нажал отбой. Отбросил телефон рядом с собой на диван. Замер. Еще немного — и его точно попросят освободить коридор. Только теперь не Милана, а персонал. Медсестры уже косились. Денег им сунуть, что ли?..

А за дверью — его семья.

Семья, которая могла у него быть. Все, что ему было нужно, — это остаться в тот день и дождаться…

Впрочем, лучше поздно, чем никогда. Дождался он прямо сейчас.

Дверь палаты распахнулась, вышла Милана и прошла прямо к Назару.

— Даня хочет тебя видеть, — проговорила она отстраненно, словно выдавала ничего не значащую информацию какого-нибудь глупого соцопроса. В то время как Данила за день буквально измучил ее вопросом «а папа придет?», а она воочию увидела обратную сторону идеи, что если ребенок случайно встретит своего отца, то должен его, как минимум, узнать в лицо. Вот узнал. И что делать с этим узнаванием Милана не имела ни малейшего понятия. Впрочем, это лишь потому, что ей некогда об этом подумать. Слишком много других проблем, главная из которых — поскорее увезти сына из этой дыры в цивилизацию, чтобы здешние эскулапы не наворотили беды. — Можешь к нему зайти. Но будь любезен — не долго и не наговори там ничего лишнего, как ты умеешь. Ему сейчас дополнительные переживания совсем ни к чему.

Назар, не веря тому, что услышал, резко подхватился с дивана и встал с ней лицом к лицу. Несколько секунд молчал, дыша одним с Миланой воздухом. И не позволяя себе большего, чем дышать, такой невыносимый для человека вихрь эмоций сейчас испытывал. Второй раз за день его просили «не наговорить». Какая разница… какая уже разница, что можно, а что нет, если пускают. Да он о чем угодно будет молчать, если только пускают.

— Спасибо, — хрипло проговорил Назар. — Я ничего плохого не сделаю.

— Хотелось бы верить.

Больше он не медлил. Метнулся к двери, коснулся ладонью ручки. Втянул через нос побольше воздуха, как будто бы собирался нырнуть под воду. И вошел коротким рывком, внезапно замерев на месте, в небольшом предбанничке перед самой комнатой. Из этого угла ему видна была лишь часть Даниной кровати и разобранный диван, предназначенный, очевидно, для сопровождающих или сиделки. Сегодня тут, видимо, будет ночевать Милана.

Шагнул вперед. В глубину светлой палаты. Очень взрослой для подростка, наверное. Но зато просторной — хоть бегай по ней. Его взгляд, поднимаясь по белому постельному белью вверх, наконец достиг лица ребенка и наткнулся на настороженный и любопытный взгляд очень ярких серых глаз. Точно такие смотрели на него минуту назад с неприязнью и усталостью. Всей разницы — в этом выражении на их дне.

Назар еще несколько секунд цепко ощупывал его черты, знакомясь и впитывая. И каждую из этих секунд заставлял себя успокоиться и остановиться в этом лихорадочном разглядывании. Запомнит. Он запомнит его и так. Копия Миланы. До одури похож.

Улыбнулся этому выжидающему, что будет, мелкому пушному зверьку. И начал, потому что надо было как-то начинать. Страшно ведь не ему одному.

— Привет, Данила. Как ты себя чувствуешь?

— Привет, — настороженно отозвался Данька. Он, конечно, готовился к этой встрече целый день, весьма настойчиво готовился, доводя мать своими вопросами, но реальность оказалась несколько более волнительной, чем ему казалось в мечтах. И чтобы не дать себе испугаться, Данька выпалил: — Нормально чувствую. Немного болит, когда двигаюсь. Только маме не говори, она расстроится. Олекса тоже обещал не говорить. Хорошо, что ты пришел. Мама сказала, у тебя дела были. А я тебя ждал.

— Не скажу, — усмехнулся Назар, третий раз за последние часы, как будто заклинание, повторяя обещание молчать. Сколько всего, оказывается, нельзя говорить разного разным людям. — Только если сильнее будет болеть, то врачу все равно придется признаваться. Сильно терпеть тоже плохо, если хочешь быстрее поправиться. А цапнуло тебя все-таки прилично.

— Заживет, — отмахнулся мальчишка. — У меня всегда все быстро проходит.

— У меня тоже. Я часто влипал в разные истории.

— Правда? — дернулся Даня и улыбнулся. — Это хорошо. А то мама вечно удивляется, в кого я такой. А ты меня как нашел?