Солнце для речного демона

Рыбка явно не желала уплывать, всячески крутилась и виляла хвостом, зовя играть такую большое и неповоротливое существо без плавников. Эмили тяжело вздохнула и уткнулась лбом в стекло. Рыбка снова попыталась тыкаться в него носом, но свет неожиданно заслонила большая, вытянутая тень.

Рыбка в испуге шмыгнула в сторону и скрылась с толще воды. Эмили подняла голову, но тень уже исчезла, и далекая поверхность, если она есть, вновь исходит голубовато-белыми волнами.

Но ощущение тревоги осталось. И чем дольше ждала, тем сильнее оно становилось.

Эмили бросила короткий взгляд за стекло, где скрылась рыбка. Она оказалась самым приветливым существом за последние сутки, и Эмили вдруг захотелось стать такой же рыбкой, чтобы уплыть подальше и больше не знать этих ужасов, на которые её обрекли жители Обода.

И даже дядя и милый Рикки не смогли ничего сделать.

Одолеваемая тягостными мыслями, Эмили не заметила шагов в коридоре, и очнулась лишь, когда они стали совсем громкими. Эти шаги не походили ни на одни из тех, что слышала раньше. Словно движется кто-то большой, но очень глухо, будто без обуви.

Внутри всё сжалось, Эмили задрожала.

Глава 7

Широкоплечая, высокая фигура двигалась по коридору с тем видом, с каким может перемещаться лишь хозяин. По коже стекает вода, оставляя на прозрачном полу небольшие лужицы и следы в форме стоп.

По пути встретились две ундины, они поспешно склонили головы, пряча покорный взгляд в пол. Но фигура даже не удостоила их взглядом, глядя куда-то строго вперед.

Крылья носа трепетали. Некоторое время назад по коридору провели человеческую девушку, и теперь идущий чувствовал и видел остатки её следа в воздухе. След выглядел, как легкое мерцания, похожее на пыльцу, оставляемую водяными лилиями в ночь полнолуния.

Не первый раз в этом коридоре появлялись такие следы, но этот выглядел слишком ярко. Он должен был померкнуть, оставив лишь едва заметный блик, как только девушку закрыли в комнате. Но её след блестел так, словно она лишь секунду назад завернула за угол.

- Господин, - донеслось сбоку. - Мы все приготовили. Человеческую деву...

Ундина не договорила - вторая дернула её и зашептала тихо, но он расслышал:

- Ополоумела? На корм рыбам захотелось?

- Но...

- Дура! Не заговаривай с ним первой никогда, если дорога шкура!

- Я ведь хотела…

- Закрой рот, рыбья башка, и кланяйся!

Идущий ухмыльнулся. Осмелевшая ундина совсем молодая, новенькая, и не знает, как себя вести. Будь на её месте нынешняя фаворитка, белокурая Сильва, ундину бы уже секли по пяткам кнутами из стеблей кабомбы. Гибкими, но упругими, благодаря чему не оставляют следов даже на самой нежной коже, но умело доносят главную мысль - уважение.

Ундины своенравны, строптивы и капризны, а чтобы держать их в узде порой приходится применять не самые дипломатичные методы. И всё же, несмотря на всю заносчивость и упрямство, они бывают до фанатичности переданы. Новенькая Лайма еще научится. Остальные ундины об этом непременно позаботятся.

Ундины остались далеко позади, но идущий боковыми линиями ощутил страх новенькой Лаймы, и губы вновь растянулись в ухмылке.

Несдержанность новенькой может сыграть с ней злую шутку. Если ундины, постоянно дерущиеся за его внимание, узнают о её выходке, Лайму ждет крепкая трепка. По части интриг они не слишком сильны, потому не станут долго изобретать способ объяснить, что к чему. Просто за волосы и… Хотя жаль, она красива и со временем может занять место Сильвы среди его любимец.

Его верные прислужницы великолепны и красивы. Они сильны и готовы сделать для него все, что угодно. И с удовольствием это делают. Но в них есть один изъян, который перечеркивает все достоинства.

Идущий задумчиво выдохнул и, повернув за угол, остановился перед дверью, возле которой висит голубая сфера. Она исходит красными всполохами, что значит дверь запрета.

На некоторое время он закрыл глаза, прислушиваясь и вдыхая запахи, которые его чутье способно уловить даже через закрытую дверь.

Девушка пахла сильнее прежних. Хотя возможно, ему казалось, потому что со времен последнего паводка прошло более пятнадцати лет. Но остаточное мерцания её тела было и впрямь сильным.

Постояв так еще немного, он поднял веки и по-хозяйски мазнул пальцами по голубой сфере. Та приветливо вспыхнула, красные всполохи сменились белыми, а дверь послушно поползла в сторону.

***

С замиранием сердца Эмили слушала, как приближались глухие, но уверенные шаги. А когда каменная створка стала вдвигаться в стену, выползая с другой стороны, где в открытой воде плавают тени, и вовсе вжалась в стекло.

Чем сильнее открывался коридор, тем страшнее картины рисовало воображение. И она испытала почти телесное облегчение, когда вместо чудовища, которое успела представить во всех подробностях, в проходе оказался высокий, широкоплечий мужчина какай-то невозможной красоты.