Солнце и Замок

– Так и есть, цел. Ни царапины. Отчего на тебе офицерский плащ? Ты был офицером?

– Если угодно. Одно время – правда, довольно давно – я был генералом. По крайней мере, номинально числился таковым.

– Врешь не краснея. На тебе, к твоему сведению, плащ младшего офицера. Эти идиоты убеждены, будто попали в тебя… Сам слышал, как стрелявший в том клянется.

– Так допроси его.

– Стану я слушать, как он отрицает то, что мне уже очевидно! Нет, не настолько я глуп. Объяснить тебе, что в действительности произошло?

Я ответил: да, дескать, с радостью выслушаю.

– Прекрасно. В тот самый миг, как ты пустился бежать от госпожи префекта, от Приски, а этот кретин с артиллерийской площадки выстрелил, началось землетрясение. Стрелявший, как и всякий бы на его месте, разумеется, промахнулся, однако от толчка ты упал, изрядно ушиб голову, а он подумал, будто попал. Подобных якобы чудесных событий я повидал множество, и все они объясняются проще простого – стоит только понять, что очевидцы путаются в причинах и следствиях.

Я согласно кивнул.

– Землетрясение? Вправду?

– Разумеется, и нешуточное – наше счастье, что мы так легко отделались. Ты разве за окно еще не выглядывал? Стена-то отсюда уж точно видна.

Подойдя к иллюминатору, он выглянул наружу и, как свойственно многим, указал на пролом в стене, словно стену разрушил я лично.

– Целая секция рухнула – вон, совсем рядом с транспортом для живого груза. Хорошо, сам корабль тоже набок не завалился. Ты ведь не думаешь, будто сам все это натворил, а?

Я сознался, что прежде даже не представлял себе, отчего стена могла рухнуть.

– Морское побережье в наших краях – местность крайне сейсмоопасная, на что древние хроники – хвала, кстати заметить, нашему монарху, распорядившемуся собрать их здесь – указывают яснее некуда, однако с тех пор, как река изменила русло, землетрясений еще не случалось, вот эти кретины и думают, будто их можно больше не опасаться. Хотя за минувшую ночь кое-кто, – тут мой собеседник пренебрежительно хмыкнул, – полагаю, осознал, сколь глубоко заблуждался.

С этим он направился к выходу. Выпустив его, подмастерье с лязгом захлопнул дверь в камеру и вновь запер меня на замок.

Мне тут же вспомнилась пьеса доктора Талоса, то самое место, где сцена – земля – начинает дрожать, а Джахи в ответ на вопрос солдата, что происходит, кричит: «Гибель Урд, неразумный! Валяй, рази ее! Вам все равно конец!»

Сколь краток оказался наш с ним разговор там, в Мире Йесода…

XXXVII. Книга Нового Солнца

Как и в мои времена, кормили нас, заключенных, дважды в сутки, а запасы воды в графинах пополняли по вечерам, принося ужин. Ученик, притащивший поднос, заговорщически подмигнул мне, а когда подмастерье отошел куда-то, вернулся с куском сыра и ковригой свежего хлеба.

Вечерняя кормежка оказалась такой же скудной, как и утренняя, и я, наскоро поблагодарив мальчишку, принялся уписывать его дар.

Мальчишка присел на корточки возле двери.

– Можно поговорить с тобой?

Я ответил, что над поступками его ни в коей мере не властен, а заведенные здесь порядки наверняка известны ему куда лучше, чем мне.

Мальчишка покраснел, отчего его смуглые щеки сделались смуглее прежнего.

– То есть ты сам со мной поговорить согласишься?

– Отчего нет, если, конечно, тебя за это не выпорют.

– Какой там «выпорют» – сейчас всем вовсе не до того! Только говорить надо тише. Среди остальных наверняка тайные соглядатаи есть.

– Откуда тебе знать, что я не из них?

– Так ты же прикончил ее! Теперь у нас тут все вверх дном. Все ее смерти рады, только расследования уж точно не миновать, да и неизвестно еще, кого нам вместо нее пришлют.

Сделав паузу, мальчишка крепко задумался, что и как сказать дальше.

– Караульные говорят, будто ты заявил, что оживить ее можешь.

– А тебе этого не хотелось бы.

Мальчишка в нетерпении отмахнулся.

– Значит, можешь? Правда?

– Не знаю… попробовать нужно. Странно только, что они рассказали об этом тебе.

– Так я просто слушаю, где о чем говорят, пока сапоги старшим чищу или бегаю, куда пошлют, за невеликую плату.

– Однако мне нечего тебе дать. Арестовавшие меня солдаты забрали все.

– От тебя мне ничего и не надо.

Поднявшись, мальчишка порылся в кармане ветхих штанов и протянул мне горстку изрядно потертых бронзовых кругляшей с незнакомым рисунком.

– Вот, лучше сам возьми: вдруг пригодятся. За деньги тебе порой и пожрать сверх положенного раздобудут, и просьбу какую-нибудь могут исполнить.

– Но ты же и так принес мне еды сверх положенного, а я ничего тебе не заплатил.

– Бери-бери, не стесняйся, – настаивал мальчишка. – Лишними не будут, это уж точно.

Однако я принимать новый дар не спешил. Тогда мальчишка бросил деньги за решетку и скрылся в глубине коридора.

Собрав монеты, я ссыпал их в карман, сбитый с толку как никогда в жизни.