Солнце, которого не было

Когда умерла Ляля – Дюк плакал долго и очень не хотел идти на похороны. Тогда Ришель, обняв его, прошептала: «Если ты не хочешь видеть её мёртвой, ты имеешь право не ходить. Тогда для тебя она останется жива. У тебя есть право помнить её живой. Как будто она просто уехала. Уехала жить в пятый. А когда ты будешь готов, то придёшь поговорить с ней на могилу. Нет, она была бы не против, я уверена. Ведь ты сам прекрасно знаешь, что смерть человека – проблема только тех, кто любит их. Не умерших».

Дюк не знал, каким запомнила Эрика Ника, не знал, видела ли она его тело, или, может, сразу потеряла сознание, но он оставил выбор Ане. Он знал – она поймёт, когда он ей всё объяснит.

– Это очень благородно с твоей стороны – оставить ей выбор, – произнёс Арес.

Поздним вечером, когда всем пострадавшим была оказана помощь, они стояли у скорорельса. Шум стих, стихла и сирена. День закончился так, как и начался. Стояли вдвоём, наблюдали тихие сборы у разрушенного вагона. Арес, изучая обуглившиеся края повреждений, сказал:

– Не понимаю, как это могло произойти.

Дюк подумал, что вопрос риторический, и, не вытаскивая руки из карманов, перевёл взгляд с разрушенного вагона на Ареса только после следующей фразы:

– Они всё же решили действовать.

– Кто? – на выдохе спросил Дюк, надеясь, что ему эта фраза просто послышалась, что она не была сказана на самом деле. Ведь если об этом взрыве знали… Знали, что он может быть, и не предотвратили его… В первую очередь, конечно, он подумал, как зол, ведь Эрик мог остаться в живых, а следом сразу понял, на кого будет направлена аналогичная злость народа. На Киру.

– Террористы.

Глаза Дюка широко раскрылись.

– Я не понимаю.

– Об этом не говорят, поэтому и не понимаешь. Утром, после того как я остался у тебя, помнишь? Была угроза теракта. Было сообщение о взрывном устройстве, но оно оказалось ненастоящим. На нём была надпись: «Чтобы обезвредить, обрежь синий провод». – Арес сделал паузу. – Только синего провода там не было. А когда таймер сработал, мне на лицо посыпались конфетти, а внутри было ещё послание: «В следующий раз это будет настоящий взрыв, если вы не выполните наши условия».

– Какие условия? – тихо спросил Дюк. Сбывались его худшие опасения. Нет… он даже поверить не мог, что этот человек может быть причастен к взрыву…

– На этот вопрос ответит твоя тётя. Я думаю, это не единственный случай. Если есть требование выполнить условия, значит, условия уже были выдвинуты. Но я слышал, что одно из них – вернуть сбежавшую Миру к власти.

– Синий провод? Надо было перерезать… А его не было?

– Ага.

– У меня появилась необходимость кое-куда отлучиться. Можешь проводить Аню? И, если Веронику Волкову, ту, что ты нёс на плечах, выпишут, забери и её домой к Николь. Ещё я бы попросил тебя остаться с ними до моего прихода. Или хотя бы до прихода тёти.

После лёгкого кивка солдата Дюк направился в сторону сектора. Специально подловил момент, когда Аня будет отвлечена. Она стояла в центре вагона, откуда забрали тело Эрика, словно ожидая чего-то.

– Ой, а тебе не нужно заполнять отчёт какой-нибудь? – развернулся Дюк, но Арес махнул в ответ рукой. Когда Дюк ушёл, Арес, постояв с минуту, направился к Ане.

Глава 18

Ночь всегда была временем Белого Демона, и как было хорошо оставить его хоть на пару месяцев, забыть о том, что он существует. Дюк надеялся, что сегодня Белый Демон всё ещё будет крепко спать, а не участвовать в допросе. Он стоял на общем открытом балконе между лестничными площадками восьмого этажа и смотрел на звёзды. Кто бы мог подумать, что, стоя тут, в одной из панельных многоэтажек, которую невозможно отличить от множества других надёжно стоящих рядом домов, он будет радоваться толстому стеклу между ним и небом? Где-то в ночной суете редких прохожих были слышны проезжающие мимо машины, а ещё дальше раздавался стук строительной техники.

Работать ночью, конечно, было запрещено. Но теперь, когда люди знали, что прочность куполов под угрозой, перестройка шла полным ходом. Дюк смотрел на дома, заглядывал в окна, а потом переключился на подъезжающий красный «седан» с чёрной крышей. Он не надеялся, что Айзек сможет его узнать с такой высоты, когда поднимет голову наверх, но показалось, что узнал. Помахал ему рукой. Дюк махнул в ответ. Он подумал, что Айзеку давно бы стоило продать эту развалюху и купить себе новый автомобиль. И то, что он до сих пор этого не сделал, хотя его финансовое положение (в чём Дюк не сомневался) позволяло, натолкнуло на мысль, что, возможно, эта машина не просто предмет для Айзека… может, она что-то значит? Как и их дружба до сих пор?