Солнце, которого не было

Подняв голову вверх, Ника увидела, что ячейки, где должны были храниться маски, пусты. И ей ничего не оставалось, кроме как молиться. А когда она поняла, что Эрик уже не дышит, молиться стало поздно.

Она, как смогла, притянула его к себе, и громкий плач сменился тихим всхлипыванием. Длинные рыжие волосы прикрыли склонённую к любимому голову, на белом платье было так много следов крови, что новые, от крови из ран Эрика, уже не пугали. Ника не знала, что будет дальше, но знала, что сейчас хочет проснуться, и чтобы это всё оказалось просто страшным сном.

Но проснуться не получалось. Ни у неё, ни у кричащих рядом. Среди тех, кто пережил кошмар наяву, были и те, кто только что узнал о своей мутации. Сейчас они не волновали Нику. Разве, может быть, только один. Мальчик, что, как и она, остался в сознании. Так же, как и она, он, кажется, потерял близкого.

– Мама, – кричал мальчик, пытаясь разбудить молодую женщину с уже посиневшими губами. Её светлые волосы мокли в растекающейся луже крови, и малыш то и дело норовил коснуться её. Грудь не вздымалась в дыхании, открытые голубые глаза застыли с выражением ужаса. – Пожалуйста, проснись! Я буду очень послушным, я больше не хочу ту дорогую машинку. И плакать больше не буду, никогда-никогда, пожалуйста, только проснись!

Ника взглянула на Эрика, прикрыла глаза, уже не сдерживая слёз. Те катились по лицу и больно щипали царапины на щеках. Прошептала, тихо всхлипывая:

– Прости меня. Прости, я так пыталась сберечь тебя, и у меня это… – колючий ком застрял в горле, – … не получилось. Это моя вина. Если бы я не попросила тебя уехать… Если бы ты остался работать… Я так не хочу тебя отпускать, но я сейчас нужна ему больше. Если я ему не помогу, если оставлю так, ты не простишь меня, правда? Ты бы тоже выбрал помочь живым, да?

Она поцеловала его в лоб, поцеловала в последний раз. Хотя ещё утром думала, что касаться любимого губами будет до конца жизни. Его жизнь закончилась сегодня.

Ника аккуратно опустила Эрика, провела ладонью по его лицу, по волнистым чёрным волосам и поползла в сторону мальчика. Остановилась рядом и, схватившись за поручень, поднялась на ноги.

– Малыш, помоги мне, иди сюда.

– Но моя мама не просыпается! – плакал тот.

– Я знаю, я помогу ей, ладно? Только сначала помогу тебе, а потом ей, хорошо?

– Правда?

– Правда-правда, иди ко мне. Я не смогу к тебе подойти, у меня очень болит нога.

Малыш посмотрел на маму и поверил в слова незнакомки. Когда Ника стукнула кулаком по кнопке аварийного открытия дверей, вагон выпустил их из своих железных объятий. Она старалась прыгать на одной ноге, на вторую почти не наступала. Хромал и мальчик.

– Старайся не наступать на стекло, – процедила Ника сквозь стиснутые зубы. Болело всё: голова, рёбра, плечо и нога. – Ну, малыш, не наступай, – повторила она и, споткнувшись, упала. Больно поцарапала колени.

Ника собралась с силами, проползла ещё немного и притянула к себе малыша, сев спиной к дымящемуся поезду.

– Посмотри, малыш, на этот красный лес. Ты видишь его?

– Тётенька, там моя мама! Вы обещали ей помочь.

– Я знаю, малыш, там ещё и мой любимый человек. Он поможет ей, а я помогу тебе. Ну же, посмотри на этот лес, пожалуйста, – продолжала лепетать Ника, отвернув голову малыша от вагона, куда он так стремился посмотреть. – Там, в лесу, мир, который мы с тобой можем увидеть. Мало у кого есть такие способности. И сейчас это наше с тобой проклятье. – Она шептала, хотя ей казалось, что она говорит громко.

Когда Ника увидела приближающихся Ареса и Аксель, то уже не смогла сдержать слёз. Она разрыдалась, ребёнок заплакал следом.

– Я хочу к маме, – сказал он, когда Аксель взяла его на руки.

– Я понимаю, – прошептала приспешница. Внешне спокойная, но на деле едва сдерживающая крик ужаса от вида разрушенного поезда и его стеклянной защиты. Террористы – реальная опасность. И они живут с ней в одних стенах этой чёртовой системы секторов. Разрушают её дом.

* * *

Перрон быстро заполнялся людьми. Взрыв был слышен на весь сектор, но что это было, поняли не сразу. Ноги Ани подкосились, когда столб чёрного дыма поднялся над невысокой бетонной стеной вокзала.

«Эрик, всё в порядке?» – тут же написала она и попыталась позвонить, но его телефон не отвечал. Что случилось на самом деле – оставалось только догадываться, и не было ничего мучительнее ожидания. Тревога, бессилие, страх – всё это Аня вдохнула со следующим глотком воздуха, и из лёгких оно быстро распространилось по сосудам, проникло в каждую в клетку организма и заставило застыть.

Только спустя полчаса, когда открылись двери, через которые должен был прибыть скорорельс, стало ясно: сбылись все самые худшие догадки. Небольшая группа людей во главе с двумя приспешниками двигалась к перрону. На руках у Аксель плакал ребёнок, а Арес нёс на спине… Нику. Её Аня узнала и больше не сопротивлялась слабости в ногах. Рухнула на землю, когда не смогла найти в толпе Эрика. Глаза наполнились слезами, а руки сжались в кулаки.

Из-за спины Ани Дюк рванул вперёд, к Аресу.

– Где парень?