Солнце, которого не было

Николь, присевшая напротив, широко раскрыла глаза. Она слышала, что брат Ани погиб во время разгерметизации вагонов, но не думала, что и Дюка это может так задеть.

– Прости, я напугала тебя?

– Немного. Но это ты меня прости, я, кажется, разбудил тебя. И испортил посуду.

– Да и чёрт с этим со всем, милый. Ты решил приготовить завтрак? Тебе помочь?

Голос Николь был невероятно нежным. И вид её в белом шёлковом платье с небрежно перекинутыми через плечо волнистыми волосами никак не сходился с той сущностью, о которой узнал Дюк. Не могла эта женщина, так напоминающая ему ангела, быть приспешником смерти. И это обращение… «Милый». Дюк всё ещё таял, когда она называла его так. Поэтому, когда Николь потянулась приобнять его, он не смог сдержаться и приобнял её в ответ.

– Вставай, я помогу тебе. Что ты хотел приготовить? Оу, давай и пальцы твои залечим.

* * *

Когда Аня проснулась, Дюка в кровати не было. Она подскочила, испуганно начала оглядываться. Разозлилась, потому что ночью сказала ему, что так не любит просыпаться одна в комнате! Немного успокоившись, легла обратно, повернулась в сторону окна. Смотрела куда-то вдаль, но сфокусировать взгляд на чём-то конкретном не могла. Вроде, и хотела встать, но, казалось, что ноги её не будут слушаться. А потом, на её же удивление, получилось резко вскочить. Аня как раз смотрела на дверь, когда услышала шаги в коридоре. Она точно знала, что это Дюк.

Выбежав из комнаты, Аня врезалась в него. Кажется, это уже стало привычкой. Он поймал её, когда девушка отшатнулась, и слегка прижал к себе. Эти робкие объятия были случайностью. Но Дюк её не отпускал, а Аня не сопротивлялась. Более того – постояв с минуту с опущенными руками, она решилась обнять его в ответ.

– Нас пригласили на опознание Эрика, – прошептал он в тёмном коридоре этого огромного белого дома. – Ты уверена, что хочешь пойти?

Она кивнула.

– Спасибо, что дал мне время и право выбора. Я решила, что хочу попрощаться с ним сейчас.

На пороге появилась Ника. Стояла, как призрак, бледная, всё ещё в бинтах, в ранах и царапинах. Они заживали быстрее, чем человеческие, и вскоре обещали исчезнуть вовсе, не оставив и маленького шрама. Но та рана, что зияла в груди Ники, казалось, не заживёт никогда. Об это говорили и красные от слёз глаза.

– Я пойду с вами, – едва слышно прошептала она. Нога ещё болела, но опираться на неё Ника уже могла.

– Нет проблем. Можем выдвигаться, как только вы обе хоть что-нибудь съедите. Я тут жизнью ради завтрака рисковал.

Дюк поднял залитые пеной обожжённые пальцы в знак того, что отказы не принимаются. И, вроде, он шутил, но голос, которым произнёс всё это Дюк, выдавал его переживания.

* * *

Белые стены домов оказались просто пустяком по сравнению с кафельным помещением, где Дюк уже однажды проснулся после смерти. Он не знал, было ли это простое совпадение, или Николь хотела ему о чём-то напомнить, направив тело Эрика именно в тот морг, где ухаживала за воскресшим Дюком… Перед тем как ступить за порог места окончательной регистрации граждан, он крепко сжал руки в кулаки, но тонкая белая ладонь скользнула по его предплечью, и Дюк расслабил кисть. Их пальцы переплелись, образуя крепкий замок.

– Не бойся, я с тобой.

– В этих местах бояться уже поздно, – прошептал Дюк.

– Мёртвые пугают? – спросила Ника, так же застыв на пороге и не решаясь переступить его.

– Живые, Вероника. Живые, которые так часто отправляют меня в это место. Боюсь тоже однажды отсюда не вернуться.

Опознание было лишь первым, одним из самых тяжёлых шагов в прощании с Эриком.

– Я не могу, – призналась Ника. – Не хочу видеть его на этом холодном столе.

Она прикрыла глаза, из которых опять полились слёзы. Хотя ей казалось, что за эти пару дней она выплакала их все. Просыпалась, ждала сообщений от Эрика, что он жив, что с ним всё в порядке. Что он выходит с работы, и чтобы она вышла ему навстречу. Они вместе зайдут в её любимую пекарню, перекусят и прогуляются по парку.

Но этого больше никогда не произойдёт. Надежда умрёт, как только она увидит его на столе. Все туманные воспоминания о том дне, который сознание Ники так пытается стереть, всплывут снова. Она не готова. Попрощается с ним в третьем. На церемонии, где он, как и её младший брат, будет выглядеть просто мирно спящим, опрятно одетым в костюм.

– Оставайся. Это нормально, – успокоил её Дюк.

Когда работник морга открыл лицо Эрика, Дюк только закрыл глаза, глотая ком в горле. А вот Аня охнула, прикрыв руками рот. Смуглая кожа брата побледнела, и, сколько ни отмывали его работники, в волнистых волосах осталась пыль от взрыва. На лице и руках были ссадины и синяки.

Аня потянула руку к Эрику, но коснуться не решилась. Ей казалось, что этот человек так много пережил… Она коснётся его, и он рассыплется в пыль от испытаний, что выпали на его долю.

Дюк накрыл её руку своей ладонью, и она коснулась лица брата. Мир вокруг не рухнул, брат не превратился ни в прах, ни в песок, ни в известь. Так и остался лежать перед ней.