Солнце, которого не было

«Почему это всё кажется таким достоверным?» – подумал он и толкнул дверь.

– Милый, не сейчас, мне надо бежать.

Николь выбегала из-за своего стола, куда-то очень спешила. Она попыталась обойти Дюка, но тот остановил её рукой. Так аккуратно, так нежно.

– Нам надо поговорить.

– Дюк, не сейчас, я спешу.

– Я знаю. Знаю, что ты хочешь отключить целый сектор и обвинить в терроризме Диких. Почему? Потому что всех переселить невозможно, и проще убить целый сектор и убрать тех, кто может уйти в лес, сорвать все сделки?

– Милый, я не собиралась никого отключать, – удивилась Николь.

– Я не верю тебе, – твёрдо ответил Дюк. – Я знаю, что поезд подорвала ты, чтобы напугать народ и Диких. Тогда никто не будет сомневаться в решениях пятого. Будут бояться.

– Я не собиралась отключать сектор, Дюк! И как я могу свалить это на Диких? Они же ничего не понимают в работе секторов!

– Рой – инженер.

– Рой – единственный из них, кто действительно полезен для всех секторов. Зачем мне это?

– А зачем было подрывать скорорельс? И не надо говорить, что это не ты. Более того, я знаю, почему ты просила меня не ходить к виновнику аварии, после которой я срастался не один месяц. Я знаю, что… что он не просто «не справился с управлением». И знаю, почему началась охота. Потому что я не слушался тебя, не делал так, как ты хотела. Но целый сектор, Николь… – он с такой болью произнёс её имя.

Она молчала. До сих пор не ответила на вопрос о подрыве скорорельса. Не призналась, но и не отрицала.

– Дюк, ты же знаешь, что есть препарат, который может помочь избавиться от неприятных воспоминаний? Выборочно. Давай начнём всё с начала?

– Что начнём? Знакомство? Я бы не решился на второе знакомство с тобой.

– Дюк, пожалуйста. Я всё делала ради вас. И сейчас… Почему вы такие упёртые?

Николь вытащила маленький револьвер.

– Давай ты просто согласишься. Пожалуйста. Сейчас я попрошу Иванку принести препарат. Ане скажем, что ты приболел.

– Ане? Она же знает, что я сверх. Думаешь, не поймёт? – Дюк коснулся своего наушника, пытался проверить связь.

– Не работает, можешь не пробовать. Я отключила связь в этом кабинете, сразу после того как ты сказал, что нам надо поговорить. И его, кроме меня, никто не сможет открыть.

Дюк растерялся. Связь действительно не работала. Попытки выйти на любую волну заканчивались шипением в наушниках. Он никогда не просил никого помочь, не любил, когда ему протягивали руку помощи. И в этот раз думал, что справится сам.

– Я знаю, как убить тебя, чтобы ты вновь ожил. И знаю, как всё исправить. Но я хочу, чтобы ты сам согласился на это.

– Ты думаешь, Аня не знает правды?

– Не знает. Она не такая, как ты. Ты старался, ты не верил, что это моя вина. Она бы объявила это прямо, рассказала бы всем. Неважно, поверили бы ей или нет. Поэтому я думаю, что у нас получится всё исправить.

Не справился. И помощи уже не ждал. Опять сам вошёл в кабинет, где всё работает по щелчку пальцев и против него. Сам закрыл за собой эту дверь.

– Аня, – сказал он, осознав, что, скорее всего, Николь действительно нажмёт на курок, и решив позвать её, хотя знал, что она не услышит. – Кажется, у меня опять проблемы.

– Не переживай, я всё решу, – послышался ответ в наушниках, и дверь, которую никто, как утверждала сама Николь, не сможет открыть… открылась.

Аня стояла на пороге. Она сняла шлем, под которым красовались две косы. Он заплёл ей их утром, даже не зная, что вечером может больше не вспомнить об этом. Она тут же подняла свой пистолет и навела его на Николь. Красная точка заняла свою позицию: ровно по центру груди под белым шёлком платья.

– Ты же знаешь, я стреляю метко и абсолютно не испытываю к тебе тёплых чувств, тётя, – последнее слово Аня произнесла со злостью. Она злилась на Николь за всю боль, что та причинила Дюку. Пусть даже её намерения, как сама Николь считала, были хорошими, но все те методы, которые она использовала, не оправдывали ни одного из них. И если Дюк был готов склонить перед тётей голову за всю её помощь, то Аня хотела сделать всё, чтобы Дюк наконец-то смог остановиться в своей гонке на выживание. Убивать Николь она не хотела, но прямо сейчас готова была запереть её в подвале, посадить на цепь, изолировать… убрать с глаз долой.

Аня сделает всё, чтобы не подпустить смерть к ещё одному человеку, которого, кажется… полюбила.

– Опусти пистолет, протяни руки. Я либо арестую тебя здесь и сейчас, либо убью.

Убить человека первый раз – очень тяжело, почти невозможно. Аня сомневалась, что, даже получив такой приказ, смогла бы его исполнить. Сама она вступила в отряд лишь для защиты. Но стоило Ане вспомнить охоту, вспомнить, что пережил Дюк, и она выстрелила в Николь. Пуля пролетела мимо, но так близко от лица Николь, что, шевельнись та на пару миллиметров, – безусловно задела бы её голову.

– Я сказала – брось оружие, – повторила Аня, нахмурив брови.

Николь с улыбкой на лице бросила свой пистолет на пол. И даже если у неё было ещё оружие, использовать его смысла не было. Весь обман рухнул перед теми, для кого, как она убеждала всех и саму себя, Николь так старательно его выстраивала.