Солнце красно поутру...

Тоскливо в заглохшем лесу. Лишь ветра вой да прощальные крики птиц наполняют осенний воздух.

«Клю, клю, клю» — прокликал с высоты лебедь, свалился на одно крыло, круто пошел вниз. Летевшие сзади лебеди повторили его вираж и, плавно описывая круги, стали снижаться на маленькое озерко в середине болота.

А на краю болота, на сухих корневищах сосны, лежала волчица. Завидев опускающихся больших белых птиц, она вытянула передние лапы и плотно положила на них голову. Рваные уши припали к затылку, в глазах затлели зеленые огоньки.

Неслышно подошел сзади волк-самец. Следом за ним, так же осторожно, еще два волка, а за теми — четыре молодых волчонка. По немому приказу старших вся стая гуськом направилась к озерку.

Глубоко увязая во влажном мху, впереди шла волчица, за ней молодежь, отец-волк замыкал шествие. Молодые звери нетерпеливо вскидывали длинные морды, норовили забежать вперед. Но секундная остановка матери грозно укрощала их пыл. Откуда-то выскользнул и поплелся далеко позади стаи тощий пятый волчонок. Волчонок спешил догнать семью, но это получалось шумно, и он боялся. Предупреждающий взгляд старого волка заставлял его припадать к мокрому мху.

Не дошли звери до озерка, остановились. Постояли с минуту, словно бы раздумывая, как действовать дальше, затем разделились на две группы и во главе со старшими, полукольцом охватывая озерко, потянули к топким берегам.

Солнце скрылось за горными кряжами. Еще недолго на краю неба тлела холодная заря, а потом враз стемнело, и в покой погрузилось болото.

Но вдруг всплески воды, торопливое лопотанье крыл содрогнули тишину. С озера взлетали лебеди. Тяжелые птицы медленно набирали над берегом высоту. Неожиданной серой тенью взметнулось упругое волчье тело. Первый лебедь круто повернул, да не успел — сомкнулась клыкастая пасть, увлекая птицу к земле. С тревожным кликом заметались лебеди. Веселые волки свечками взмывали в темноте, сшибались в беге, ловко цапали смятенных птиц. «Цок, цок, цок» — металлически постукивали их молодые сильные зубы. На другом берегу старый волк следил за работой питомцев.

Уже в полночь звери старой тропой и в прежнем порядке пошли обратно. На месте пиршества хлопьями снега белел лебяжий пух.

Пропустив выводок, выполз из-под ели худой волчонок. Воровато осмотрелся, похватал еще теплых, липучих перьев и, неуклюже выбрасывая кривые ноги, поспешил за семьей.

Калиновка — горная река. Падуны и перекаты наполняют шумом прибрежные леса. Далеко от берега слышен грохот воды. Глухие леса обступают Калиновку. Дремотные старые ели обросли бородищами мхов. Непролазные буреломы таят коварные ловушки. Ступишь на упавшее дерево-мосток, а оно с треском рушится, поднимая тревогу. Но зверю не страшны таежные дебри, они для него — защита. Под мраком кедровых лап тропинки протоптаны. И ходят по ним хозяева здешние — волки.

Их логово было в ельнике у заросшего ручья. В зарослях малинника и вербняка, под грудой полусгнивших деревьев, родились и выросли волчата. Ручей летом пересыхал, и его глубокое каменистое русло служило хорошим убежищем. В дневную жару молодые волчата перебирались на дно и там, скрытые зеленью от солнца и чужих глаз, спокойно коротали время.

Когда волчата подросли, стали играть на небольшой полянке вблизи от логова. Заваленная обглоданными костями и клочьями шерсти, она, как и само логово, в тихую, застойную погоду источала неприятный запах. Тут малыши познакомились со старшими братьями — переярками. Прошлогодние волчата-переярки жили почти независимо, но и не покидали родителей. Для младших братьев они никогда не приносили добычи, зато всегда доедали, а то и просто отбирали остатки у молодых.

Взрослые волки часто все вчетвером ходили на охоту. Когда они уходили, молодые терпеливо отлеживались в логове, ничем не выдавая своего дома.

Первые несколько дней волчата питались молоком матери, потом мясной отрыжкой родителей. Позднее, когда их зубы окрепли, начали пробовать свежее мясо. Это заставило стариков усиленно охотиться.

Волчата росли быстро. Летом пищи всегда хватало, было и чем позабавиться. Во второй половине лета старые звери стали приносить им полуживых зайцев и птиц. Волчата учились ловить их. Вот тогда и случилась с одним волчонком беда.

Как-то раз отец-волк притащил крупного зайца. Измятый, с обслюнявленной шерстью, лежал он в траве и ждал своей участи. Серые зверята вмиг окружили жертву. И тут произошло непоправимое: казавшийся беспомощным, заяц вдруг опрокинулся на спину да с такой силой полоснул длинными, как рычаги, задними ногами подоспевшего смельчака, что тот, неистово взвыв, отлетел далеко в сторону. Одним духом обреченный пленник выскочил из страшного круга, перемахнул ручей — и был таков…

Было бы ничего, если б случай с зайцем кончился для волков просто позором. Крепкими, словно обрубки проволоки, когтями косой распорол брюхо волчонка. Отсюда все и началось.