Солнце, луна и хлебное поле

– А где вы были эти четырнадцать лет?

– Я был болен.

Она наклонилась ко мне и понизила голос:

– По-другому вам это обойдется в двести пятьдесят долларов или пятьсот лари.

– Это много, – сказал я.

– Мы здесь не торгуемся, – она нахмурилась.

Что было делать, выхода у меня не было, спускаясь по лестнице, я окончательно решил повидаться с Хаимом. Очень долго я был на него обижен и озлоблен, и это отпечаталось в душе, и в сознании, сердце охладело к нему. «В конце концов, из-за чего я на него взъелся?» – спросил я себя. В том, что он поможет мне, я не сомневался.

51

Вечером, закончив работать, я сел на автобус на Колхозной площади и поехал на Авлабар, где находился бывший Дворец молодежи. Помню, раньше здесь была железная ограда, выкрашенная в зеленый цвет, теперь стояла бетонная стена пятиметровой высоты. Перед воротами, украшенными орнаментом, стояли два здоровенных охранника с короткими «калашниковыми».

– Хаима нет в Тбилиси, – сказали они, – он редко приезжает сюда, живет в основном в Москве.

– Когда он был здесь последний раз?

– Год назад.

Я спросил об их начальнике. Меня провели в небольшое здание недалеко от ворот, где находился начальник охраны, чисто выбритый мужчина с деловым выражением лица.

– Кто здесь всем распоряжается? – спросил я.

– А ты кто?

– Я близкий знакомый этой семьи.

Несколько секунд он колебался, наконец ответил:

– Дочь кузины господина Хаима.

– Я бы хотел с ней повидаться.

Племянница Хаима оказалась довольно красивой молодой женщиной с веснушками, чем-то она была похожа на Хаима; она родилась уже после моего ареста.

– Я друг детства Хаима, уверен, он обрадуется, когда узнает, что я жив, – сказал я.

Она внимательно оглядела меня, и я почувствовал, что пришелся ей не по душе. Номера телефона Хаима она не дала, но пообещала:

– Если он позвонит, я скажу, что вы хотели поговорить.

Я написал имя и фамилию на листочке из блокнота и положил перед ней на стол.

– Когда мне прийти за ответом?

– Не знаю, – ответила она, – иногда месяц проходит, а он не звонит.

Я забеспокоился:

– В таком случае будьте любезны, пожалуйста, позвоните ему сами и скажите обо мне.

Несколько секунд она молчала:

– Ладно, я подумаю, – затем холодно улыбнулась, – так что теперь вы можете идти.

Ей было наплевать на меня. У меня сдали нервы, и я повысил голос:

– Сделайте одолжение, поднимите трубку и позвоните! – Почувствовав, что хватил лишнего, попытался смягчить: – Очень вас прошу.

У нее округлились глаза, она повернулась к начальнику охраны и отчеканила:

– Выставь его отсюда!

Тот ухватил меня за воротник пиджака и волоком вытащил из дома, потом проводил до ворот, там дал мне пинка и выбросил на улицу. Это был всего лишь подневольный работник, что приказали, то и исполнил.

– Чтоб ноги твоей здесь больше не было, измордую, – пригрозил он.

Когда я поднялся к себе, было уже темно. Перед мастерской увидел Тамаза, он сидел на кирпичном кубике и был трезвый. Окинул меня взглядом, прищурил здоровый глаз и спросил:

– Ты что не в духе, злишься?!

Я рассказал, что произошло.

Он засмеялся:

– Ничего, найдется твой Хаим.

Я достал из кармана деньги и протянул ему:

– Купи две бутылки красного вина.

Он взял и пошел в гастроном. Я открыл дверь и зажег свет в мастерской. С самого своего возвращения в Тбилиси выпил всего три стакана водки, но в тот вечер захотелось выпить. Скоро мы прямо из горлышка попивали красное вино.

– Почему ты изменил свое мнение о Хаиме? – поинтересовался он.

– Тебя не касается.

Не сказал ему и о том, что собирался получить паспорт в обход суда, а для этого нужны были деньги. Он посоветовал:

– Повидайся с Трокадэро, он не откажет тебе – даст телефон Хаима. – И продолжил: – Не скажу, что он обрадуется, увидев тебя, но удивится, это уж точно. Когда такие типы удивляются, они добреют, может, и денег тебе подарит.

Решение-то мы приняли, но повидаться с Трокадэро оказалось непростым делом. В его старом доме на Святой Горе нас встретил пожилой мужчина с бриллиантовым кольцом на мизинце правой руки. «Я родственник Трокадэро, – у него был акцент, как у горцев. – Теперь здесь живу я». Номера телефона он не дал: «Не имею права». Зато он продиктовал, а я записал новый адрес: «Попробуйте, если вы и вправду старые друзья, наверное, он найдет время встретиться с вами».

Когда мы пришли туда, нас встретила очередь: по меньшей мере человек двадцать стояли перед будкой у железных ворот, все хотели встретиться с Трокадэро. В будке сидел молодой мужчина, у него тоже был акцент горца, он был подчеркнуто вежлив. Перед ним лежала большая тетрадь, куда он старательно записывал имена, фамилии, возраст, профессию и цель посещения. Когда пришла наша очередь, я сказал:

– Хочу повидаться, чтобы спросить о нашем общем друге. Цель – узнать номер телефона этого человека, вот и все, больше мне ничего не надо.

– Кто этот друг?

Я продиктовал имя и фамилию Хаима, он записал, затем сказал:

– Очень много людей ждут ответа, поэтому вам придется ждать как минимум месяц. Приходите через месяц, я сообщу, состоится ли встреча вообще, и если – да, то когда именно.

– А раньше нельзя? – спросил я.