Солнце, луна и хлебное поле

Потом встал и второй, когда он улыбнулся, я узнал его – это был Толик, тот русский парень из Семеновки. Третий мужчина оказался специально нанятым детективом, прибывшим из Питера. Если вы видели американский фильм шестидесятых годов «Спартак», то детектив был похож на знаменитого актера, который играл Спартака, не помню фамилию. С чувством собственного достоинства он пожал руку Хаиму:

– Рад знакомству, – мне и сыну Терезы кивнул головой и объявил: – К сожалению, должен вас покинуть, у меня назначена встреча с грузинскими детективами в полиции. – Пожелал всем спокойной ночи и направился к дверям.

Романоз сказал сыну Терезы:

– Проводи.

Он последовал за приезжим и больше не появлялся в тот вечер.

Они ушли, и настала моя очередь, Романоз и Толик так одинаково непонимающе смотрели на меня, что я чуть не засмеялся.

– Не узнали? – спросил Хаим. – Это мой друг Джудэ.

– Какой Джудэ? – не мог вспомнить Романоз.

– Тот, что вместо тебя пошел на срок.

– Вместо меня? Когда? – удивился тот.

Тут вдруг Толик понял, кто я, у него расширились зрачки:

– Это ты?!

– Что за черт? – раздраженно сказал Романоз.

– Помнишь Чомбэ и Хихону? С Кукии? – спросил в свою очередь Толик. – Тех, что ты и Куса угрохали?

На дне памяти Романоза заскрипела и тяжело двинулась с места та старая, заржавевшая история.

– А-а, да, да, кто тогда пошел на срок? Как там было? – спросил он.

Из-за этой истории я почти всю жизнь провел как бегущий от смерти и забившийся в щель таракан, а эта сука толком даже не помнила, что случилось.

Толик протянул мне руку:

– Хорошо, что ты появился, мы считали тебя мертвым.

– Ошибались, – сказал Хаим и посмотрел на меня как на незнакомого человека, о котором он знал что-то очень плохое.

«Что же у него в голове?» – подумал я.

Тем временем Романоз пытался вспомнить мое имя:

– Тебя как звать? Погоди-ка, погоди…

– Джудэ, – напомнил Хаим.

– Да, Джудэ, Джудэ, – повторил он дважды.

С удовольствием врезал бы ему по вмятой переносице, но что потом, куда было деваться??

Когда мы садились, Хаим попросил чаю. Толик позвонил и велел прислуге принести чай, коньяк и минеральную воду.

– Видел двоюродных братьев Трокадэро, – сказал Хаим, – как с цепи сорвались.

– А мне плевать, – поморщился Романоз.

– Вам надо быть осторожными.

– Они у меня уже в глотке сидят, – Романоз еще больше нахмурился.

– Мы начеку, – сказал Толик.

– Завещание у тебя с собой? – спросил Романоз.

Хаим достал из внутреннего кармана пиджака кожаное портмоне, раскрыл, нашел в нем сложенные вдвое листы бумаги и положил перед Романозом:

– Почему ты не сказал им, что существует второе завещание?

– Вот прочту и скажу, мне некуда торопиться.

Романоз надел очки, развернул листы, долго и обстоятельно читал, потом передал их Толику. Толик тоже надел очки, прочел, и лицо его нахмурилось.

– Это еще больше осложнит наши отношения, – сказал он и повернулся к Хаиму, – по старому завещанию двадцать миллионов Трокадэро оставлял родственникам, это мы от адвоката знаем, здесь нет ничего подобного.

Романоз тяжело вздохнул:

– Жадность их сгубила, захотели больше, вот и остались у разбитого корыта.

– Трокадэро все правильно рассчитал, – сказал Толик.

– Да, вот только нам подкинул проблем, – Романоз был раздражен.

– Что поделаешь, не в первый и, надеюсь, не в последний раз, – задумчиво сказал Толик.

Романоз позвонил в звонок, вызвал прислугу и сказал:

– Свяжись с начальником охраны и передай, чтоб срочно явился сюда, ждем.

Теперь я постараюсь коротко рассказать вам, почти все, что я узнал в тот вечер в связи с похищением и убийством Трокадэро. У него оказывается было три любовницы, самой молодой было двадцать пять лет, жила она на девятом этаже в восьмикомнатной квартире, которую ей подарил Трокадэро. Он навещал ее там пару раз в неделю, но если электричество отключали и лифт не работал, подниматься вверх по лестнице Трокадэро ленился и уезжал обратно. Такое случалось нередко, большую часть времени город был в потемках. В тот день охранники проводили его до дверей квартиры и на лифте спустились вниз. Сели в машину и стали ждать.

– Эти суки за ожидание берут деньги, а не за спасение, – презрительно поморщился Романоз. – Если кого-то хотят убить – убивают, задумают похитить – похищают, зачем же тогда охрана? Единственное, на что она годится, – не подпускать близко попрошаек и порядочных людей.

Охранники завидовали Трокадэро и красочно, крепким словцом высказывались о его старческих страстях, не зная, что каждое их слово записывается. В салоне машины были установлены микрофоны, а снаружи – на задних и передних фарах – видеокамеры. Об этом знали только Трокадэро и начальник его охраны, который был сыном его двоюродного брата. Трокадэро держал его при себе и во всем, или почти во всем, доверял.