Солнце, луна и хлебное поле

Так прошли пять дней, Хаим не появился. При мысли о нем на сердце ложилась тяжесть. Он явно пытался что-то выяснить, будто хотел в чем-то убедиться. Но в чем? Его холодные, подозрительные взгляды пугали и не давали мне покоя. Спросил бы уж, о чем хотел. Все это было неожиданно и непонятно. Я не знал, что и думать.

Тамаз окончательно обнаглел, заявился пьяный и категорически потребовал:

– Ты должен повидаться с этим сукиным сыном и взять у него денег.

Я был в очень плохом настроении, терпение лопнуло, и я заорал на него:

– Пошел отсюда, отстань от меня!

Он рассердился:

– Кончено! Я у тебя больше не работаю, пусть тебе рванье другой собирает. Но тебе придется выплатить компенсацию за мои обманутые надежды!

Все эти дни я чувствовал себя нехорошо, спал неспокойно, за ночь просыпался как минимум пару раз, по утрам кружилась голова, с трудом брался за дело.

Наконец-то появился Хаим. В черных очках и широкополой шляпе, спущенной почти на нос. На нем была спортивная куртка. Подошел к кирпичам, присел и уставился на меня.

– Как ты?

Я не прекратил работать.

– Ништяк, неплохо вроде, – улыбнулся я.

В это время я услышал голос Тамаза.

– Я покажу тебе кузькину мать… – угрожал он. Пьяный, в руках он держал ржавую кирку. Хаима он не узнал и заорал на него: – А ну, катись отсюда, я должен порушить эту кладку.

Охранники подскочили и отняли кирку, один и по шее ему дал.

– Эти кирпичи я сложил, что хочу, то с ними и сделаю, вас кто спрашивает?

– Отпустите, – сказал Хаим охранникам.

Тут Тамаз узнал Хаима, сразу переменился, поднял руку и весело поздоровался:

– Привет настоящему мужику.

– Сколько просишь за эти кирпичи? – спросил Хаим.

– Сто долларов.

Хаим достал сотню и протянул ему. Тот взял, взглянул и от радости завопил.

– А теперь, если можно, дай нам поговорить, – попросил Хаим.

Тамаз перешел улицу, на той стороне стояли любопытные. Он высоко поднял руку и показал деньги. Многие стодолларовую купюру так близко видели впервые, я услышал, как один попросил: «Дай потрогать».

Хаим достал сигареты:

– Хочешь? – спросил он.

– Нет.

Он закурил и выпустил дым, говорить не торопился.

– Ну что? Оформили имущество на дочь Трокадэро? – спросил я.

Он кивнул:

– Вчера утром улетела в Лондон.

– Где ты был эти дни?

– Вместе с детективами.

– Как идут дела?

– Есть кое-что интересное.

– Нашли что-нибудь?

– Они – не знаю, а я нашел.

– Что нашел?

– Убийцу Трокадэро.

Я оторопел:

– Ты уверен?

– Почти.

– А детективы что говорят?

– Я им пока ничего не сказал.

– И кто же это?

Он не ответил, смотрел на меня, прищурившись:

– Потом скажу.

– Я знаю его? – спросил я.

– Да, знаешь.

– Ладно, как хочешь.

– Когда закончишь?

– У меня дела еще часа на три.

– Хорошо, через три часа заеду, – он встал, – этот кубик дарю тебе.

Сел в свой «Мерседес» и уехал, охранники на джипе поехали за ним.

«Большое спасибо», – подумал я; помню, я держал в руках синюю женскую туфлю и тупо смотрел на нее.

Потом я увидел, как ко мне приближался Тамаз, за ним Нугзар Швелидзе. Они подошли и собрались сесть на кирпичный кубик.

– Не садись на него, – предупредил я Тамаза, – это уже мой кубик.

Он вскинулся было, но сразу остыл, уж очень хорошее у него было настроение.

– Ладно, брат, будь здоров, – сказал и пошел к площади.

Нугзар Швелидзе остался:

– Чего Хаим приезжал?

– Вот, подарил мне эту кирпичную кладку.

Некоторое время он стоял молча.

– Миллиардер – сукин сын, – сказал он наконец, повернулся и пошел в сторону сада.

К вечеру стали подтягиваться клиенты, забирали отремонтированную обувь. К половине девятого я закончил работу и походил по асфальту размять поясницу. Вернулся в мастерскую, прикрыл дверь и сосчитал деньги, получилось двадцать девять лари, это было неплохо, я поблагодарил Господа и рукой с деньгами обвел вокруг головы. Так делал мой отец, ну и я, подражая ему, не нарушал традицию. Я переоделся, вышел наружу, запер мастерскую и вскоре увидел, как на площадь свернул черный «Мерседес», замедлил ход и остановился за кубиком. Водитель высунулся в окно и позвал меня:

– Вас господин Хаим ждет, садитесь, я отвезу.

– Где ждет?

– Здесь, неподалеку.

Я сел, мы поехали по узким улочкам и спустя некоторое время остановились перед деревянными воротами. Во дворе стоял одноэтажный кирпичный дом, который когда-то принадлежал шляпнику Нестору, в подвале этого дома Касум Мамедов видел – во сне или наяву, – как Хаим жег горы долларовых пачек. Во дворе меня встретил охранник и указал на дом: «Входите». Я поднялся по лестнице и открыл дверь, обошел комнаты и кухню. Лампочек нигде не было, в комнаты синеватым светом светила луна. Нигде не было даже маленькой табуретки. Обои со стен были содраны, краска потрескалась, углы затянуты паутиной.

– Эй, парень, где ты? – позвал я.

– Спускайся по лестнице, – услышал я приглушенный голос.

Около туалета узкая деревянная лестница спускалась в подвал.

Подвал был довольно просторным, с бетонным полом. С одной стороны была свалена старая мебель, там сидел Хаим в кресле у стола с поломанной ножкой, над столом горела электрическая лампочка. Слева стена была разворочена, на полу были свалены кирпичи.

– Почему ты сидишь здесь?