Солнце на ладонях

Для себя ли, будучи богатыми,
Милостыню нищим подаём?
В двух мирах, заслушавшись сонатами,
Мы живём и жизнь не сознаём.

Для себя ль поступок «необдуманный»

Совершаем мы, иль просто страсть
Движет нами милыми, беспутными,
Чтоб мы, дети, наигрались всласть?

Мы похожи друг на друга. Всё-таки

Мы оригинальны, чтоб лучи
Грели нас с небес, и мимолетными
Жестами бравируем, кричим.

Отразившись в солнышке веснусчатом,

Лишь при встречах проявим себя.
Человек один не может, – лучше бы
Нас преследовал влюблённый взгляд.

Знаем, что мертво всё, что обдуманно,

И причуды, ах, зачем пример? —
Мы творим невольно, ставши глупыми
В опыте средь опытных манер.

В чём причина редкой нашей щедрости

И улыбки незнакомцу вдруг?
К жизни вкус, пристрастие к неверности
И любовь к себе и к людям? Друг!

Для себя ли, будучи богатыми

Милостыни знаний просим мы?
Долгий сон, страх к страху и – заплатами
Редкие подарки нам даны.

И считают почти все иль многие,

Что они – избранники небес.
Это так. И, сердцем одинокие
К благу мы, удачливые в треск.

На душе, вконец поистрепавшейся,

Радость от рисунка твоего,
И спешим мы в рамку вставить, кажется,
Твой рисунок и себя – давно.

И с души заплаты всё ж срываем мы,

Обнажаем душу на ветру.
Нет, не для себя оригинальные
Люди, оценив свой дар – твой труд.

Баллада

Пьют ковбои, дым глотая,
Смысля в карточной игре,
Неустанно напевая,
Я разлёгся на окне.

И пошла она вертеться

Вместе с нашим погребком, —
Вспомнишь шум и запах детства,
Вспомнишь то, с чем не знаком.

Не поднять дверь на канатах

И не выйти сквозь окно,
Не предложишь девке плату, —
Бродит кровь в ней, как вино.

Я пою, ковбои ж стихли,

А бармен в петлю полез.
То свеча, загаснув, вспыхнет,
Но не видеть нам небес.

Там гроза загрохотала,

Точно бесшабашный смех
Наш, и ночь на час настала,
Усыпив ковбоев всех.

Но она ко мне приходит,

Ярким светом полыхнув:
«Это дети, их заводят
Бесы, но не заведут».

И наутро все проснулись

По домам в седьмом поту,
Только мы бредем средь улиц:
Я, бармен и та, глотнув.

О любви