Солнце на полдень

Мы — на заводе? Дух захватывает. Да, мы знаем, что нас, приютских, считают самостоятельными. Но — работать на заводе!.. Такое нам и во сне не снилось.

И вот мы уже теснимся в небольшой ленкомнате. Над нами, на стенах — бумажные портреты Маркса и Ленина, Постышева и Скрыпника. Перед нами, руку за борт френча, торжественно непроницаемый Леман. Он собирается нас ошеломить известием, о котором мы уже знаем. Тут же сбоку сидит Белла Григорьевна — с вечными красными пятнами на щеках. От волнения? Всегда волнуется, но всегда владеет собой наша военная косточка. С руководством нас разделяет красная — до пола — сатиновая скатерть поверх стола.

— Товарищи, — начинает Леман. Уже не «ребята», а «товарищи»! Как товарищ Полянская. — Завтра у нас необычный день. Вы уже большие, и вам вполне можно доверить взрослые дела…

Мы переглядываемся. Большие, значит, — «товарищи». Ну-ну, ближе к делу! С первого дня, как переступили детдомовский порог, даже те, кто трех, кто пяти лет от роду, привыкли мы здесь слышать одно и то же: мы уже большие; мы уже не дети; лошадки и куклы не про нас; и пора нам за ум браться и т. д. Мы — самостоятельные! Это, чтоб не сказать, что мы сироты, без родителей, что все равно надеяться нам не на кого, придется быть самостоятельными. Нажимать на следствие, упускать причину… Тоже — педагогика?

— Завтра вы будете трудиться на производстве, бок о бок со своими… — Что еще за заминка? Не томи душу, товарищ Леман!

Леман чуть не оговорился — «со своими отцами». У Беллы Григорьевны пятна на щеках вспыхнули еще явственней — точно вместо щек ей достались два круглых лоскута, остаток материи от этой красной сатиновой скатерти.

— Со своими старшими товарищами. Это большая честь, и ее надо оправдать. Помните, что вы питомцы детдома номер сорок! Наша задача — помочь ликвидировать прорыв завода «Металлштамп»…

«Прорыв»… Очень это ныне популярное слово. Как появилось слово «план», тотчас же и появилось и это, «прорыв». Вернее, ему появляться и не надо было, а просто возродиться из обихода многолетней давности, из будней гражданской войны. Тревожные, военные слова… План, прорыв, ликвидация… Жизнь как на войне!

Дальше, по традиции, Леман тут же перекинул мостик от будничных дел нашего детдома до полного оптимистического драматизма краха мирового капитала и солнечного торжества всемирной революции. Без этого не обходится ныне ни одна речь, ни один доклад! К вящей радости, здесь не преминул зазвенеть звонок на ужин, и мы, взволнованные необычным сообщением, ринулись в столовую.

«По крутому яйцу на брата!» — на лестнице успел шепнуть нам наш Почтарик. Ну и Леман! Где-то расстарался раздобыть для нас яйца! Волнительный вечер выдался сегодня. А что такое — «Металлштамп»? Мы будем что-то такое штамповать. Звучит внушительно!

Затем своим чередом отдребезжал и звонок на сон грядущий. Леман звонок этот, конечно, зовет по-военному: «отбой». Еще долго мы перешептывались и ворочались без сна на своих железных койках. Удивительные эти койки. Они перетянуты пружинистой сеткой. Но сетки эти давно, видать, провисли. Как ни ворочаешь матрац — все одно он из нас делает «начинку пирожка». Наверно, план по койкам сделали не стальной, а железной проволокой на сетках. План выполнили, а мы всю ночь не спим, ворочаемся с боку на бок — сплошная «ликвидация прорыва»! Колька Муха говорит, что моряки спят в таких подвесных, парусиновых койках, и даже вовсе без матрацев… Мы не спим. Шутка ли — нам доверено ликвидировать прорыв, нам, питомцам Лемана детдома номер сорок, нам, ученикам одиннадцатой трудовой школы, а не какой-нибудь так образцовой школе из чистеньких отличников и маменькиных сынков; мы «удостоены высокой чести бок о бок с рабочим классом…». Хорошо это звучит, а на деле — не те же ли это будут помидоры? Пустят нас к штампам, или так — убирать цех? Поневоле вспомнишь дядьку Андрия, мастера без чванства в мастерстве!

В голове еще звучали высокие слова нашего заведующего, и, пытаясь представить себе завтрашний день, нам все же рисовались картины героического труда, одна ярче другой. Грохот штампов, отсвет вагранок на лицах, героизм — мы даем план! Хотя мы отлично знали закопченное и приземистое кирпичное здание завода «Металлштамп», где когда-то были лабазы мучные, нам почему-то мерещились огромные светлые корпуса, невиданные машины и, наконец, сам рабочий класс — сплошь крепыши в плоских кепках и синих спецовках с двойными белыми швами. Руки — мускулистые, закатанные рукава, волевые лица, как на плакатах. Витая между сном и явью, представления наши питались отчасти собственной мальчишеской фантазией, отчасти все той же обильной плакатной продукцией. Всюду-всюду плакаты! На заборах и стенах, в магазинах и клубах, внутри и снаружи. Они потеснили афиши и заняли круглые каменные столбы.