Читаем Солнце над рекой Сангань полностью

Но ему не удалось в тот же день отправиться в Теплые Воды, и он расспросил о деревне лишь окрестных крестьян. По их словам, там все обстояло прекрасно. Крестьяне продали помещичьи фрукты в городах Шачэн и Чжолу. А урожай плодов так велик, что на каждую бедняцкую семью, возможно, придется по нескольку сот тысяч юаней. «В нашем же шестом районе, — жаловались крестьяне, — земля плодородная, да ни одного фруктового дерева нет. Помещики у нас крупные, земли их тянутся сплошным массивом, но больше половины их арендуют крестьяне из других деревень. С помещиками воюем мы, а земля достанется не нам…»

Хорошие вести о Теплых Водах успокоили Чжан Пиня, и он перебрался на другой берег днем позже, рассчитывая к вечеру же поспеть обратно в шестой район. Он знал, что активисты в Теплых Водах — люди надежные и что среди крестьян есть на кого опереться. Хотя деревня была освобождена совсем недавно, но еще при японцах там велась подпольная работа, и при создании демократической власти не возникло никаких осложнений. Тем большей неожиданностью явилась для Чжан Пиня создавшаяся в деревне путаница, когда даже среди деревенских активистов, за спиной друг у друга, шли самые различные толки, порождавшие взаимное недоверие. Приход Чжана оказался как нельзя более своевременным. Ему предстояло немедленно взяться за дело.

ГЛАВА XLIII

Теперь пламя разгорится

Чжан Пинь остановился в начале улицы, поглядывая по сторонам в поисках знакомого лица.

Вдруг кто-то сзади с силой хлопнул его по спине:

— Ведь какие у тебя глаза зоркие! А занесся в уездные начальники, так и узнавать перестал!

Чжан Пинь круто повернулся: перед ним, весело смеясь, стоял Чжан Чжэн-го с винтовкой образца тридцать восьмого года за спиной.

— Все еще один ходишь? — продолжал он, широко улыбаясь. — Ведь ты начальник из уезда, почему тебя не сопровождает охрана с маузером, оно и почетнее и параднее!

Обычно робкий на людях, Чжан Чжэн-го нисколько не стеснялся молодого агитатора, который шел по деревне с непокрытой головой, в рубашке без ворота.

— А ты чего людей пугаешь? — ткнул его кулаком Чжан Пинь.

— Я давно уже приметил тебя среди полей, — серьезно сказал Чжан Чжэн-го, — но не окликал, пока этот негодяй тебе что-то нашептывал. Верить ему нельзя! — И, нагнувшись к самому уху Чжан Пиня, добавил: — Боюсь я, как бы у нас из-под носа не сбежал наш первейший предатель, которого в деревне зовут «хитрее Чжугэ». Эх! Когда же ты пришел, старый Чжан? И почему тайком, никому не дал знать? А что у нас вчера в деревне было — победа! Ты опоздал!

К ним подошло еще несколько человек, Чжан Пинь приветливо здоровался со всеми.

— Ишь как высоко подвернул штаны, — смеялись крестьяне. — Хоть и залетел в начальники, а все такой же простой, наш, деревенский! Сигареты все куришь? На, бери!

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что среди них чужих нет, один из крестьян сказал вполголоса:

— Вчера у нас в деревне случилась драка, товарищ Чжан. Пока в этом деле еще не разобрались. Говорят, что будет оно обсуждаться сегодня в Крестьянском союзе. А как, по-твоему, поддержат Лю Маня? — задал он вопрос, даже не подумав, известна ли Чжан Пиню вся эта история.

— Как все обернется, зависит от вас, хватит ли у вас смелости выступить открыто, — сказал Чжан Чжэн-го. — Ну, товарищ Чжан, идем к Чжан Юй-миню, — продолжал он и пошел впереди всех.

— В одиночку ничего не сделаешь, а масса всесильна, — сказал на ходу Чжан Пинь. — От горсти соломы что проку? А омет — уже дело большое. Лю Мань выступил первым, вы и идите за ним. Вы сами выбираете руководителей, сами награждаете их оперенной стрелой[45]. Если они не исполняют вашей воли, вы можете их отставить и выбрать других.

Они подошли к воротам школы, откуда приветствовать Чжан Пиня выбежал старый У.

— Наконец-то дождался тебя! А шапка твоя где? А как загорел! Заходи, напейся чаю.

Подойдя к нему вплотную, Чжан Пинь что-то шепнул; старик закивал головой, воздерживаясь от ответа в присутствии посторонних. И только когда он увидел, что Чжан Пинь собирается уходить, старик сказал:

— Взгляни на нашу классную доску, товарищ Чжан!

— Да, да! Почитай-ка присказки нашего старого У, — вмешался кто-то из толпы.

— Что ни день, то новая статья! И как складно! Разве что-нибудь в деревне укроется от его глаз?

Чжан Пинь с любопытством обернулся к доске.

Народу вокруг него все прибавлялось. Чжан Чжэн-го обратил внимание Чжан Пиня на старика, который поодаль грелся на солнце. Чжан Пинь узнал в нем благочестивого Хоу Дянь-куя.

— Неужели выздоровел? — удивленно спросил Чжан Пинь.

— Давно, — подтвердил Чжан Чжэн-го. — Только сегодня заходил в Крестьянский союз узнать, будут ли с ним рассчитываться. Осталось у него только сорок-пятьдесят му земли, говорит, что готов пожертвовать часть, если кому-нибудь не хватит при переделе. Союз отправил к нему за документами Хоу Цин-хуая. Он целыми днями сидит здесь, греется на солнце да присматривается к погоде. А за спиной над ним смеются: не вознесется ли он на свое Западное небо верхом на кляче? — Кругом захохотали.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза