Солнце полуночи

Но страдать все-таки придется. Боль будет невообразимой. Пытка огнем продлится сутками. Просто… их будет не так много, этих суток.

А когда все кончится…

– Нет! – взвыл я, хотя и понимал, что протестовать бесполезно.

Сейчас видение Элис было настолько отчетливым, что казалось неизбежным. Как недавнее воспоминание, а не будущее. Мраморно-белая Белла с глазами, сияющими багрянцем в сто раз ярче, чем вся сцена бойни вокруг нас.

В эту картину вторглись мои воспоминания, наложились на видения Элис. Розали. Недовольная, исполненная сожалений. Вечно оплакивающая то, что потеряла. Так и не смирившаяся с тем, что с ней сделали. Выбора у нее не было, нас она так и не простила.

Выдержу ли я, если ближайшую тысячу лет с тем же упреком на меня будет смотреть Белла?

«Да!» – утверждала самая эгоистичная сторона моей натуры. Все лучше, чем если она исчезнет сразу, ускользнет от меня.

А лучше ли? Будь у нее возможность осознать все последствия и каждую потерю, выбрала бы она этот путь?

Осознал ли я сам, какую цену заплатил? Понял ли, что именно отдал в обмен на свое бессмертие? Неужели следопыт только что наткнулся на черную стену небытия, которая когда-нибудь суждена и мне? Или нам обоим уготовано вечное пламя?

– Элис… – простонала Белла, ее глаза закрылись. Заметила, что Элис снова рядом, или просто перестала рассчитывать на мою помощь? Ведь я же ничего не делал, только сходил с ума.

Белла снова закричала, издала долгий протяжный вой агонии.

«Эдвард!» – прикрикнула на меня Элис. Моя нерешительность доводила ее до исступления, но действовать сама она не решалась, не настолько доверяя себе.

Элис видела, что я тону. Видела, как в моем будущем раскручиваются тысячи разных вариантов отчаяния. На периферии она даже заметила тот, где я совершаю невообразимое, о чем пока не задумывался осознанно. То, на что я твердо считал себя неспособным по малодушию. Лишь заметив этот вариант у нее в видениях, я обнаружил, что и он мелькал у меня в голове.

И вот теперь я видел это.

Как я убиваю Беллу.

Правильно ли это – прекратить ее муки? Дать ей, в ее полном и абсолютном неведении, шанс на иную судьбу, нежели неизбежность, которая, как я знал, ждала меня? На посмертие иного рода, нежели то ледяное и кровожадное, к которому жжение приближало ее сейчас?

Боль была слишком сильна, и я не доверял собственным мыслям, которые переставали подчиняться мне, потому что Белла кричала.

Взглядом и мыслями я обратился к Карлайлу, надеясь на какое-нибудь уверение, прощение и оправдание, но увидел нечто совершенно другое.

Перед его мысленным взглядом свивалась кольцами пустынная гадюка, и ее чешуйки песчаного цвета терлись друг о друга с сухим скрежетом.

Образ был настолько неожиданным, что я потрясенно замер.

– Возможно, шанс есть, – сказал Карлайл.

Это был всего лишь проблеск надежды у него в мыслях. Он видел, как действуют на меня ее страдания, и тоже боялся того, что сделает с ней и со мной в будущем вынужденный переход к нашей жизни. Однако лучик надежды…

– Но как? – взмолился я. Каковы шансы?

Карлайл снова принялся зашивать раны у нее на голове. Он настолько верил в успех своей идеи, что посчитал необходимым вновь заняться ранами.

– Попробуй высосать яд, – с прежним спокойствием произнес он. – Рана сравнительно чистая.

Каждый мускул в моем теле сковала неподвижность.

– А это поможет? – спросила Элис. В поисках ответа на собственный вопрос она заглянула вперед. Все оставалось туманным. Решение еще не было принято. Я еще не принял его.

Карлайл не отрывался от работы.

– Не знаю. Но надо спешить.

Я знал, как распространяется яд. Первое жжение она ощутила всего минуту назад. Сначала он медленно поднимется по ее запястью, затем выше по руке. И чем дальше, тем быстрее.

Думать об этом было некогда.

«Но ведь!.. – хотелось вскричать мне. – Но ведь я же вампир!»

От вкуса крови я обезумею. Особенно от вкуса ее крови. Сильнее пламени в моем горле и груди лишь жжение, которое мучает ее сейчас. И если я поддамся этой потребности хотя бы чуть-чуть…

– Карлайл, я… – от стыда у меня сорвался голос. Понимает ли он, что предлагает? – Не знаю, смогу ли я.

Игла в пальцах Карлайла летала так стремительно, что была почти невидима. Он уже перешел к затылку Беллы и теперь зашивал его левую сторону. Как же она изранена!

Его голос прозвучал ровно, но веско:

– Так или иначе, решать тебе, Эдвард.

Жизнь, или смерть, или полужизнь – что выбрать, решать мне. Но выбрать жизнь – разве это в моей власти? Я же никогда не обладал такой силой.

– Помочь тебе я не могу, – извиняющимся тоном добавил Карлайл. – Мне надо остановить кровотечение здесь, если ты будешь отсасывать кровь из руки.

Белла забилась, скорчилась в новом приступе боли, дернула сломанной ногой.

– Эдвард! – закричала она.

Ее налитые кровью глаза снова открылись, и на этот раз обращенный на меня взгляд был сосредоточенным, пристальным. Просительным и умоляющим.

Белла горела в огне.

– Элис! – отрывисто позвал Карлайл. – Поищи что-нибудь, чтобы зафиксировать ей ногу!