Солнце полуночи

Элис метнулась за пределы моего поля зрения, я слышал, как она отдирает половицы и ломает их на части подходящего размера.

– Эдвард! – голос Карлайла утратил недавнюю сдержанность. В нем послышалась боль – за меня, за Беллу. – Начинать надо немедленно, или будет слишком поздно.

Глаза Беллы молили, отчаянно жаждали избавления.

Белла пылала, а я совсем не годился на роль ее спасителя. В буквальном смысле меньше, чем кто-либо во всей вселенной, подходил для этой задачи.

Но только я один находился здесь, чтобы справиться с ней.

«Ты сделаешь это, – приказал себе я. – Другого пути нет. Потерпеть неудачу ты не имеешь права».

Я схватил ее мечущуюся руку, разогнул стиснутые пальцы и удержал в своих. Потом перестал дышать и наклонился, чтобы прижаться к ее руке ртом.

Кожа вокруг раны уже была прохладнее, чем рука в целом. Она менялась. Твердела.

Я прильнул губами к короткому порезу, закрыл глаза и приступил.

Всего лишь тонкая струйка крови – яд уже вызвал заживление раны. Всего несколько капель для начала. Едва ли достаточно, чтобы смочить язык.

Они словно взорвали меня. Как будто бомба сработала у меня внутри, в моей голове. Впервые уловив запах Беллы, я думал, что погиб. Но тот случай был всего лишь пустяковой царапиной. А этот по сравнению с ним – обезглавливанием. Мой мозг отделили от тела.

Но боли не было. Кровь Беллы оказалась противоположностью боли. Она снимала все жжение, которое мучило меня ранее. И это было не просто отсутствие боли. Но и удовольствие, и блаженство. Меня наполняла странная радость – радость одного только тела. Я исцелился и ожил, и каждое нервное окончание во мне удовлетворенно вибрировало.

Я слегка отстранился от раны, и начался процесс, обратный действию яда. Кровь потекла равномерно, покрывала мой язык, вливалась в горло. Острый ледяной вкус яда служил ненадежным противовесом. Он нисколько не умалял власти ее крови.

Восторг. Эйфория.

Мое тело прекрасно понимало, что совсем рядом, под рукой, находится источник этого блаженства, и он не иссяк. Еще, мурлыкало оно, еще.

Но не могло пошевелиться. Я приказал ему оставаться неподвижным. Едва ли я понимал почему, но отказывался отменить приказ.

Мне требовалось думать. Требовалось перестать чувствовать и продолжать думать.

За пределами блаженства что-то было.

Боль, это была боль, недосягаемая для удовольствия. Боль снаружи и внутри моего разума.

Пронзительная боль, лишенная гармонии. Она нарастала крещендо.

Белла кричала.

Мысленно я поискал, за что бы уцепиться, и обнаружил, что меня ждет спасательный круг.

«Да, Эдвард. Ты можешь это сделать. Видишь? Ты спасешь ее».

Элис показывала мне тысячи проблесков будущего: Белла улыбалась, Белла смеялась, Белла тянулась к моей руке, Белла раскрывала мне объятия, Белла завороженно смотрела мне в глаза, Белла шла со мной по школе, Белла сидела рядом со мной в своем пикапе, Белла спала в моих объятиях, Белла прикладывала пальцы к моей щеке, Белла держала мое лицо в ладонях и осторожно прикасалась губами к моим губам. Тысячи разных сцен с участием Беллы – целой и невредимой, живой и счастливой. И со мной.

Блаженство, ощущение физической радости, потускнело.

Привкус яда усилился. Но было еще слишком рано.

«Я покажу тебе когда», – пообещала Элис.

Но я чувствовал, как меня проносит мимо момента, когда я еще мог остановиться. Я терял власть над собой. Намеревался убить ее и всем телом непрестанно трепетал от радости.

Крики Беллы утихли, моя связь с болью, которую мне требовалось ощущать, ослабла. Белла всхлипнула несколько раз, потом вздохнула.

Я собирался убить ее.

– Эдвард… – шепнула она.

– Он здесь, Белла, – успокоила Элис.

Прямо здесь, и как раз сейчас убиваю тебя.

Я не замечал почти ничего вокруг. Звуки утихли, свет приглушили опущенные веки, исчезло все, кроме крови. Даже мысли Элис, которая почти орала на меня, казались еле слышными и далекими.

«Пора, – твердила Элис. – Прямо сейчас, Эдвард».

Я уловил этот вкус даже в состоянии почти полной сосредоточенности. Прежний, острый и ледяной, исчез, однако его место занял новый, химический, и я осознал, как быстро работает Карлайл.

«Остановись, Эдвард! Сейчас же!»

Но Элис видела, что я теряю голову. Я слышал, как она лихорадочно соображает, не оторвать ли меня от Беллы или эта схватка только сильнее повредит ей.

– Останься, Эдвард, – вздох Беллы теперь прозвучал умиротворенно. – Останься со мной…

Ее тихий голос проскользнул в мои мысли и оказался сильнее, чем паника Элис, громче хаоса у меня внутри и снаружи. Уверенность Беллы подействовала, словно поворот ключа, соединившего мой разум с моим телом. Она снова сделала меня целым.

И я просто позволил ее руке отделиться от моих губ и упасть. Поднял голову и посмотрел ей в лицо. Все еще перепачканное кровью, пепельно-бледное, с закрытыми глазами, но уже спокойное. Боль утихла.

– Я с тобой, – пообещал я окровавленными губами.