Солнце Севера (СИ)

Я предполагаю, что читая это письмо, ты уже думаешь о том, кто из отправленных с тобой людей, шпионит за тобой по моему приказу. Если такие мысли действительно возникли в твое голове, то говорю честно — такие люди есть и они доложили мне обо всем: и о том, как ты сблизился с северянкой, как ты защищал ее от нападок покойного короля и естественно, от меня не укрылся и инцидент, когда ты убил слугу королевы, который покушался на жизнь девушки. Я не могу спрашивать тебя через письмо почему ты так привязался к этой девушке и какие действительно отношения между тобой и Сансой Старк. Но естественно, ты понимаешь, что нас с тобой ждет разговор об этом, как только ты и твоя невеста вернетесь в Солнечное Копье.

Ты будешь рад знать, что Тиена вернулась в Дорн и собирается дождаться твоего возвращения. Надеюсь, для тебя это послужит лишним поводом поскорее вернуться домой, так как с дочерью вы не виделись довольно долгое время. Возможно она уже сама написала тебе письмо.

Оберин, единственное о чем я хочу попросить тебя: не совершай больше никаких глупостей. Очередной дуэли и первой в твоей жизни женитьбы, я думаю, с тебя достаточно.

После такой выходки в Королевской Гавани, не думай, что я выпущу тебя куда-либо из Дорна.

Твой брат, принц Доран.»

Свернув кусок пергамента, Оберин отдал его слуге и попросил отнести в его палаты. На лице мужчины играла улыбка: слова брата о том, что его более не выпустят из Дорна, развеселили его.

Все письмо, как показалось самому Красному Змею, было сдержанным, продуманным. Если бы Доран говорил бы с ним лицом к лицу, то наверняка его голос был бы спокойным и чуть притихшим. Оберин был уверен в этом и ошибаться не мог. Доран всегда очень сдержан и молчалив, всегда старается сделать все правильно и по-мудрому, без кровопролитий, суеты и лишней траты нервов.

Очень внезапно Мартеллу вспомнились слова, которые он говорил Тириону, когда они возвращались в Красный замок из борделя. Это был первый день его пребывания в Королевской Гавани.

«— Один старый септон сказал, что я — живое доказательство милости богов. А знаешь почему, Бес?

— Нет. — Оберин готов был поклясться, что голос Тириона на тот момент, стал настороженным.

— Если бы боги были жестоки, они сделали меня старшим сыном, а Дорана — младшим. Я, в отличие от него, кровожаден…» ©

И это была чистая правда. Хотя пока Ланнистерам, по мнению Оберина, везло. Теперь когда Гора мертв, они более-менее загладили свою вину, главное, чтобы этой семейке не взбрело в голову совершить еще что-нибудь глупое.

«Например, убить Сансу. Серсея ведь мечтает об этом», — пронеслось в голове. Однако Оберин почему-то был уверен, что королева не посмеет, по крайней мере, не в ближайшее время.

Мужчина выпрямил спину и вытянул больную ногу, которая доставляла кучу неудобств, как впрочем и повязка, которая все еще красовалась на лице, шрам будет действительно жуткий…

Оберин начинал чувствовать негодование всякий раз, когда чувствовал боль от ран. Эта боль словно напоминала ему о собственной слабости и о том, что только из-за этих ранений он до сих пор остается в столь ненавистном для него месте.

Ему хотелось поскорее вернуть в Дорн - туда, где солнце опаляет землю, где даже ветер кажется горячим, где вокруг песчаные дюны, которые разлетаются тысячами песчаных брызг как только могучий ветер пустынь, решает покорить своей невидимой силой эти горы золотого песка. Он всегда рассекал по пустыне верхом на коне, несся все быстрее и быстрее, не обращая внимания на ветер, пыль и песок, что дули в лицо. Бескрайние пустыни и пустоши с пересушенной, и потрескавшейся от жары землей, опаляемые солнцем камни и суровые горы, сильно палящее солнце, жаркий ветер — всем этим и был Дорн и эта была неотъемлемая часть жизни Оберина.

Он много где бывал и путешествовал, видел далекие, богатые, древние страны даже за Узким морем, но ничто не могло сравниться с Дорном. Никакие сады, никакие моря, никакие красивые дворцы не могли сравниться с дикостью жаркой пустыни, с суровостью горячих скал и пустошей из которых и был сложен Дорн.

Мартеллу хотелось подольше помечтать о доме, подольше посидеть в тишине, вспоминая родные места, но раздумья его прервал звук шагов. Повернув голову, принц с неудовольствием заметил, что к нему направляется лорд Бейлиш.

На лице этого мужчины как всегда играла легкая, чуть снисходительная улыбка. Двигался он не спеша, плавно.

— Я так и не поздравил вас с победой! — улыбка его стала еще шире. — Но самое главное, я не поздравил вас со свадьбой!

— Еще сама невеста не знает о своем новом статусе, а сплетни уже разносятся, — недовольно заметил Оберин.

— О, но вы ведь скоро ей сообщите?

— Разумеется.

Бейлиш смотрел на Красного Змея, а точнее на его увечья таким взглядом, будто надеялся, что это оттолкнет Сансу от мужчины и она откажется от брака. Но Мизинец не был столь наивен и глуп, чтобы заниматься самообманом: даже с жутким шрамом и хромотой, Оберин не утратит своего величия, а главное, никто от этого меньше бояться его не станет. Увечья, в данном случае, не оказались увечьями…