Солнце сияло

- Совершенно фабричный вид. Совершенно. Не стыдно даже английской королеве преподнести. - Он достал диск из футляра и, осторожно держа за боковины, постучал по лицевой части, подписанной мной от руки, указательным пальцем: - Да, тут уже видок, конечно, не слишком фабричный. А мог бы, кстати, нарезать тираж на каком-нибудь производстве. Что им: получили от тебя исходник - и знай копируй. Совершенно фабричный был бы диск.

- Да иди ты! - Я ругнулся. Юрины требования ко мне с каждым шагом становились все грандиознее. - Я уже и так без штанов.

- Да, дешево, конечно, не получилось бы, - согласился он. - Меньше, чем на тысячу копий, они бы не согласились.

Музыкальный центр, положенный ему по должности и украшающий своей пластмассово-алюминиевой тушей стандартную стакановскую комнату Юры, заглотил мой диск, - и я, впервые с того времени, как занялся записью, услышал себя не в наушниках, а из динамиков. Я вглядывался в лицо Юры, пытаясь угадать его эмоции - будто никогда прежде он не слышал моей музыки и сейчас слышал впервые, - и казалось, если вдруг увижу на его лице неодобрение, впору будет в петлю.

Но Юра слушал с таким видом - можно было подумать, он само воплощение Будды. И так отзвучала первая композиция, вторая, почти подошла к концу третья. И тут, на подходе завершающей каденции Юра наконец вышел из образа великого отшельника.

- Долго слониха рожала, - проговорил он, - но что... не напрасно страдала: славный слоненочек! Так и хочется затискать в объятиях.

Гора свалилась у меня с плеч. Ну, не Эверест, не Монблан, но, пожалуй что, только чуть-чуть пониже их.

- Иди ты! - сказал я с облегчением. - Слоненочек. Сравнения у тебя. - И задал вопрос: - Что теперь?

Смешно сказать, но я ждал руководящих указаний. Диск я склепал с начала и до конца собственными усилиями, Юра не приложил к нему руки и в малой мере, но если бы не он - никакого диска не было и в помине. Он меня понукал и направлял, подхлестывал и пришпоривал. И теперь я снова ждал от него направляющих шенкелей.

- А что теперь? - проговорил Юра. - Теперь тыркайся и пыркайся. Дай той группе, дай другой. По радиостанциям поноси. У тебя же звук сейчас отличного качества, мечта! Ставь в проигрыватель - и гони сразу в эфир. Я бы тебя сам дал, но мне же клипы нужны. Но опять-таки: в клипе тебя какая-то группа должна исполнять. Да и просто композиция - это не катит, нужно, чтобы песня была, чтоб исполнитель. Я же говорил тебе: свою группу лучше всего сколачивать, свою группу!

- Ладно, сколачивать! - Я был обескуражен Юриной речью. Получалось, он меня бросал. Как Иван Сусанин поляков. Завел в топь - и на, выбирайся сам. А если не сколачивать? - спросил я, стараясь не выказать своей растерянности. Проявлять ее казалось мне стыдным и унизительным. - Если исключить это дело? Можешь на какие-то радиостанции рекомендации дать?

Юра смотрел на меня остановившимся взглядом и не отвечал. У него было такое выражение лица, будто я попросил миллион взаймы - точно зная, что вернуть долг никогда не смогу.

- Что? - недоумевая, произнес я.

- Хочешь, чтоб я им всем стал обязан? - сказал Юра. - Я попрошу - за услугу, что мне окажут, я им втрое должен буду! Не понимаешь, что ли?

Нет, я его понял, что ж было не понять. Он меня бросал окончательно, бесповоротно. Он растворялся в воздухе подобно фантому - не Сусанин, а змей-искуситель, завершивший свое дело; если ты соблазнился - твоя вина: тебя лишь искушали.

- Ладно, - сказал я. - Нет так нет. На нет и суда нет.

Юра взял себя за косичку, подержал ее и отпустил.

- Мы вот как сделаем. - В голосе его была интонация окончательности принятого решения. - Даешь мне на всякий случай еще три-четыре диска. Чтобы у меня всегда с собой наготове. Глядишь, сложится благоприятная ситуация тут же тебя и впарю. Со всем моим удовольствием.

Мы дослушали с ним диск до конца - и отправились в буфет обмывать окончание моей работы над диском. На обмыв я взял пятизвездочный армянский коньяк, оказавшийся ничуть не хуже какого-нибудь "Хеннесси". Юра снова хвалил моего "слоненка", но у меня теперь было чувство, словно он это не обо мне. О ком-то, кто был мной, и вместе с тем был не я. Я сейчас ощущал себя яблоком, проточенным червяком. Я прямо осязал в себе этот его узкий извилистый ход в черных катышках оставленных им испражнений. Праздник рождения диска был испорчен непоправимо.

Тем не менее я совершил все ритуальные действия, что были намечены. После Юры заскочил к Николаю и подарил диск ему. На выходе из Стакана столкнулся с Ирой, мы поздоровались и разошлись, но, сделав несколько шагов, я остановился и, окликнув Иру, подарил диск и ей.

- О, мои поздравления! - сказала она. Спросив затем с иронической улыбкой: - Лариске похвастаться?

- И чтоб за прослушивание мне еще заплатила.

- Ну, это вы уже с ней сами договаривайтесь, - с интонацией двусмысленности парировала Ира.

- Да уж как мы с ней без тебя договоримся, - сказал я.

На том мы и закончили.